Взыграл в Юре горячий израильский патриот, глубоко оскорбленный постоянным сравнением раввом отцов-основателей Израиля с большевиками. И ранее большевики были для него, советского зека, понятием не абстрактным. Но сравнивать первого Президента страны Хаима Вейцмана или того же Бен Гуриона с палачами Чечни?! С Крысоловами, сознательно истребляющими свой народ?!. Пролившими, всеми видами современной военной техники, моря крови гражданских, ни в чем неповинных людей. Старух, детей…
— …Рассуди сама, — объяснял-втолковывал он Марийке. Пожалуй, не столько Марийке, сколько самому себе: — в Израиле ведь не было, как в России, убийственного размежевания по «цвету»: белые, красные, зеленые? Не было избиения единокровных по иезуитскому критерию: «КАКО ВЕРУЮШИ?» Скажем, используешь ли наемный труд? Не спекулянт ли мешочник, которых в России снимали с поездов и стреляли без суда. Словом, буржуй — не буржуй? А ежели партиец, не гребешь ли выше партмаксимума? И прочее тому подобное… Здесь такого самоедства не было и в помине. Никто никому ни в карман, ни в черепную коробку не заглядывал с целью — выведать и разоблачить… У всех, и у нищих, и у миллионеров-евреев была одна-единственная, объединявшая всех цель и идея: СТРАНА! Отчего же наш рав… ведь не бойкий газетчик, который ради красного словца не пожалеет родного отца, а — серьезный ученый-исследователь, выверяющий с научным тщанием любой вывод, любую формулировку, почему он так рубанул? Сравнил действия отцов-основателей с кровавым ленинским палачеством? И говорил ведь это не однажды. И в ешиве. И как-то даже на курсах гидов, у которых ветер в голове и которые тут же решили, что у раввина, конечно же! «чердак поехал»…
— Картина должна быть сбалансированной, — так завершил Юра свои объяснения Марийке, удивившейся холодку, с которым муж разговаривал со своим раввом по телефону. — В политических оценках неправомерно личные чувства возводить в абсолют. Пыхтеть и злобствовать, как дорогой рав Бенджамин…
Ивритские газеты по-прежнему не торопились печатать стенограмму, привезенную Юрой из Москвы. Снимали с нее копии, восторгались по телефону мужеством Сергея Ковалева, и только… Юра передал стенограмму Сергея Ковалева корреспонденту «Нью-Йорк Таймс». И там не спешили…
«Нью-Йорк Таймс» дало лишь сообщение агентства «Рейтер» о том, что Сергей Ковалев 1-го мая 1995-го выступил в Конгрессе США, в комиссии по безопасности в Европе. А затем даже решилось опубликовать выдержки из его официальной речи в Конгрессе о чеченской авантюре…
