Молчание. Молчание. Молчание.
Рвались на части не то что душа — само тело. Я бы закричала от боли, если б могла, но у меня отняли даже голос. Что ты делаешь со мной?!
Молчание было как пощечина. Как удар.
— Ты выбрала, — сказал Дракон.
… Руки, вцепившиеся в камни, растекались, будто воск, вода стремилась унести меня обратно, к тому, кто отпустил меня. Даже волосы, намокнув, отяжелели, оттягивая голову назад. Я подняла глаза, пытаясь разглядеть в сумраке грота того, кто меня ждал. Кто он и как его зовут, я уже не помнила, но он ждал меня, ждал, иначе бы я не вернулась.
Меня схватили за запястья, за локти, под мышки и вытащили из воды, словно рыбину, такую тяжелую и неповоротливую вне своей стихии. Воздуха, так много воздуха — я захлебнулась им, я была расплющена его весом, я…
Я открыла глаза. Полумрак. Тишина. Повернула голову, ощутив щекой мягкий мех плаща. Эрл стоял у воды, сцепив за спиной пальцы.
— Эрл… — шепнула я.
Он быстро подошел, вглядываясь. Присел рядом на корточки.
— Проснулась? Идем отсюда. Здесь…
Он смолк.
— Страшно?
Он посмотрел на водоем.
— Ты лежала вон там… — жест получился незаконченным. — Неподвижная. Белая, словно уже умерла. А я должен был смотреть на тебя и ждать. Ждать — удел женщины. Для этого нужно особое мужество. У меня его нет.
Прошло несколько часов после полудня. Я стояла, прислонившись к зубцу стены, и отрешенно смотрела на корабли стрейкеров. Все звуки — шум моря, голоса, бряцание металла — доносились до меня словно издалека, но его шаги я узнала сразу. Эрл остановился за моей спиной.
— Думаешь, он услышал тебя?
Я не оглянулась.
— Услышал.
— А может, пора перестать ждать несбыточного и думать, как самим защитить Гавань?
— Пусть люди покинут скалы и берег. Отзови всех в замок.
— Иначе что? — с раздраженной насмешкой спросил Эрл. Я вздохнула.
— Просто отзови их. И… Эрл, не подходи ко мне. Я слишком устала, чтобы спорить с тобой.
Эрл молча развернулся, задев меня плечом. Ушел. Я прислонилась лбом к камню стены. Закрыла глаза.
… Солнце плыло в раскаленной трещине между багровым небом и кровавым морем. Я с трудом вздохнула — грудь давило, как будто сам воздух стал неподвижно-каменным. Корабли стрейкеров казались кусками угля, плавящимися в печке заката. Все притихло. Даже извечно накатывающиеся на берег волны, казалось, двигались крадучись.
Все ждало — чего? Повернув голову, я увидела неподвижных молчаливых людей, стоявших на каменных стенах: их было много, гораздо больше, чем должно было быть. Ожидание выгнало всех наверх, и я знала, что даже в горах уходящие из Гавани так же стоят и смотрят в сторону моря.
