Со скалы я смотрела на яркую воду — волны, пена, небо… Подумать только, если б не война, вряд ли бы я увидела море…
Дан, наклонившись, похлопал коня по шее. Я заметила, что он искоса наблюдает за мной. Черные волосы были густы и тяжелы, ветер едва шевелил их, зато трепал легкую рубаху, облегавшую его могучую грудь.
— Эрни. Ты решила нас покинуть?
Я невольно вздрогнула. Иногда казалось, что горец читает мои мысли. Ответила сдержанно:
— Ты ведь помнишь наш уговор?
Я тронула коня, и мы начали спускаться вниз — бок о бок, бедро к бедру. Я поймала одобрительный взгляд идущей навстречу женщины, покосилась на Дана. Он не отрывал глаз от гривы своей лошади. Заговорил.
— Уговор я помню. Но я хочу, что бы ты ехала со мной на север. Мне нужно найти мою невесту…
— Богини ждут меня. Но пока нам по пути, я буду сопровождать тебя.
— Что ты будешь делать дальше?
— Я же говорила, над своей судьбой я не властна. У тебя свой долг, у меня свой.
— Ты твердо решила не встречаться с нареченным?
Я помолчала.
— Дан. Нас обручили обманом. Жених ничего не знает о том, какие силы мною владеют.
Дан окинул меня взглядом.
— Но ведь ты остаешься женщиной… молодой, красивой…
— Ты же знаешь… и кроме того… одна… она сказала, что ни один мужчина не станет любить меня. Я приношу одни несчастья.
— Кто бы ни сказал тебе это, она только женщина, Эрни.
— Спасибо, что стараешься утешить меня…
Голос Дана был угрюм:
— Брон был влюблен в тебя.
— Поэтому его убили.
— Да нет же! — крикнул Дан так яростно, что я вздрогнула. — Это война! При чем тут ты! Кто тебе сказал, что ты во всем виновата? С таким же успехом можно сказать, что я проклят — потому что потерял все и всех, да еще…
Он внезапно смолк, кусая губы. Пораженная этой неожиданной вспышкой, я отвела взгляд от его изменившегося лица, спешилась, но Дан спрыгнул раньше, подхватил меня. Я ощутила его сильное тело, теплое дыхание на своем лице, горячие руки. И странное ощущение пронзило меня, неудержимо повлекло — прижаться к нему, ближе, ближе, гладить мощные плечи, жесткое смуглое лицо… «Обними его!» — услышала я властное, но это уже приказывало не мое тело, не мое сердце… Я отпрянула — так резко, так явственно, что Дан, кажется, даже смутился.
Он мог сказать, что одно ее мимолетное прикосновение может дарить радость и причинять боль, один взгляд может вызвать бешеное желание и великую нежность, а ее любовь…
Но он сказал только:
— Брон любил тебя.
А потом она отшатнулась — наверное, он обнял ее слишком крепко, слишком откровенно…
