Певец Шепчущих Листьев Гразуадий, Бродящий В Сумерках Вечного Хаоса удобно, точно в постели, возлежал в лепестках бутона, распустившегося много тысяч лет тому назад в день его рождения. Усилием мысли он заставил стебель розы согнуться и опустить бутон немного ниже. Туда, где скользили по необычайно длинным и причудливо изогнутым листьям Обители Жизни, как по провешенным мосткам, разносящие напитки и яства золотые големы, похожие на больших суетливых жуков. Приняв от голема хрустальный кубок с вином, Гразуадий отпил глоток (хрусталь тонко звякнул о серебро его маски) и вздохнул, подняв глаза к небу. Хотя в этот момент он не мог видеть никого из своих соплеменников, каждый из которых возлежал в своем цветке Обители, он явственно чувствовал, что взгляды всех устремлены на него.
— Ты хочешь сказать, Певец Шепчущих Листьев, что Высокий Народ не в состоянии сокрушить всего-то пару жалких гилуглов? — услышал он голос одного из своих соплеменников.
— Когда ты последний раз покидал Тайные Чертоги, Левианий? — спросил он в свою очередь и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ты, верно, уже и забыл, каков мир гилуглов и каковы они сами… Четверо из нас погибли от рук этих двоих — четверо, Левианий! Если мы выступим против болотников войной, сколько еще детей Высокого Народа погибнет в битве с ними? Семеро? Десятеро? Такая цена за смерть двух гилуглов совершенно неприемлема. К тому же… Нельзя менять установившееся мнение всех прочих гилуглов насчет того, что мы явились к ним с миром и благом, нельзя открыто обнажать оружие против этих… грязных созданий. Никак нельзя! Хватит с нас Великой Войны! Посеяв ненависть, не придется ли вновь сбирать урожай… в виде новых Кругов Истины и Константинов?
— В таком случае, как нам быть, Гразуадий? — спросил Бродящего В Сумерках Вечного Хаоса еще кто-то. — Неужели это чудовищное, невероятное, вопиющее преступление… останется без возмездия? Какой это был бы позор для всего Высокого Народа!
Гразуадий не успел ответить. Вопрос, заданный ему, волновал всех. В воздух над Обителью Жизни поднялась рокочущая туча гневных тирад, острыми молниями режуще сверкали в той туче злобные угрозы в адрес мерзких гилуглов. Сотни бутонов тревожно заколыхались на стеблях.
Гразуадий велел своему бутону подняться так высоко, чтобы его могли увидеть все участники Форума. Подобное действие означало, что он собирается сказать нечто важное, — и требовало тишины.
— Рубиновый Мечник Аллиарий, Призывающий Серебряных Волков! — позвал Гразуадий, когда мрачная туча растаяла. — Я слышу голоса многих… Даже тех, кто входил в мир
