— Ну налюбовалась? — спросила графиня.
— Да, вволю, — рассмеялась Любава.
— Теперь ступай, я тебя тотчас догоню.
Девушка послушно отправилась прочь, а Агния Петровна, обернувшись к небольшой двери, вошла в нее.
— Что? Какова? — спросила она.
— Хороша… — протянул герцог. — Слов нет… Представь ее ко двору, — повелительно произнес он.
— Представлю, но не теперь, теперь не те обстоятельства.
— Почему? — нахмурившись, спросил Бирон.
— Видите ли, ваша светлость, племянница моя бежала из дома от отца. Она боится огласки и родительского гнева.
— Отчего она бежала? Что за причина?
— Нежеланное супружество, — вкрадчиво ответила графиня.
Герцог неожиданно усмехнулся.
— Императрица покровительствует девицам, желающим избежать оков нежеланного брака. Я позабочусь об этом.
— Но Анна Иоанновна больна…
— Да, — герцог вновь нахмурился. — Как бы то ни было, она скоро выздоровеет и тогда…
— Тогда — непременно! — воскликнула графиня.
— Но даже если Ее Императорское Величество не встанет… — герцог помолчал. — Покровительство тебе и твоей племяннице я беру на себя.
Графиня низко поклонилась в ответ на эти слова.
— Выведи меня отсюда, — велел Бирон.
— Прошу, сударь, — шепнула она, и в пять минут герцог уже стоял у выхода.
— Что ж, прощай, графиня, — сказал он строго.
— Ваша светлость, — вновь поклонилась Агния, усмехнувшись про себя.
«Попался, старый лис, на удочку! — торжествовала она в душе. — Если Любава будет умна, а я помогу ей поумнеть, мы многого сможем достигнуть вместе… Подумать только, он очаровался этой девочкой…»
Да, герцог очаровался Любавой. Всю дорогу домой он только о ней и думал. Правда, государственные заботы и заботы о собственном положении и упрочении его несколько потеснили образ молодой девушки в его голове, но все же, ложась спать на другой день, он так явственно увидел ее перед своим внутренним взором, что даже сам тому поразился.
Хрупкая очаровательная красота подростка, тонкие руки и бледное, но полное огня лицо возникли перед ним, будто живые.
— Красавица, — прошептал он.
Ни старая жена его, ни дебелая императрица, тоже старая и больная, которую тем не менее он любил всю жизнь по-своему за то положение, которое доставила она ему, и никакие другие женщины с этой девушкой не могли теперь равняться. Конечно, у нее не было ни денег, ни власти, но у нее были юность и красота — бесценные сокровища, которые не купишь ни за какие деньги. Герцогом внезапно овладело бурное желание обладать ею. Будто это могло подарить ему молодость, дать бодрость и радость, которых в своей жизни он давно был лишен.
