— Лидия, — начала она, откашлявшись, — господин ротмистр Дубельт просил у меня твоей руки. Я сказала ему, что охотно дам свое согласие на ваш брак. Слово только за тобой. Согласна ли ты?
Лидия покраснела еще больше, хотя такое было вряд ли возможно, опустила голову еще ниже и прошептала:
— Да.
Ротмистр судорожно вздохнул и сделал шаг вперед.
Полина улыбнулась, посмотрев на него. Тот был взволнован, но доволен.
— Что же… — Полина Платоновна подошла к Лидии. — Мне надобно только вас благословить.
— Ох, тетушка! — Лидия кинулась к Полине на шею и, крепко обняв ее, в порыве чувств расцеловала в обе щеки.
— Что ты, что ты! — рассмеялась Полина. — Еще задушишь. Ты лучше на своего жениха посмотри. Вон он как страдает, бедняга.
Лидия обернулась к ротмистру и, кинув взгляд на его бледное лицо, оставила Полину в покое и подбежала к жениху.
— Надобно принести икону, — громко шепнула Марина Петру.
— Да, — спохватился тот и обернулся к стоявшей позади него экономке.
Та, всплеснув руками, кинулась прочь и через две минуты уже почтительно несла Полине Платоновне икону. Та, еще раз глубоко вздохнув и перекрестившись, приняла икону.
Молодые люди, взявшись за руки, опустились перед ней на колени.
— До чего трогательно! — тем же громким шепотом сказала Марина и, подойдя к Черкесову, крепко взяла его под руку и несколько прижалась к нему, приметив ревнивый взгляд Полины.
Однако та взяла себя в руки и, посмотрев на молодых людей, сказала:
— Лидия. У тебя нет отца и матери, нет дяди… Я — единственная твоя родственница, поэтому на мне теперь лежит забота о твоем счастье. Я благословляю тебя на этот брак, надеясь, что ты будешь своей жизнью вполне довольна. Благословляю вас, Андрей и Лидия. — С этими словами Полина подняла икону и перекрестила ею молодых людей. — Будьте счастливы.
Молодые люди, проникшись торжественностью момента, поначалу притихли, но потом разулыбались и, весело посмотрев друг на друга, крепко сжали друг другу руки.
— Что ж, теперь можно и поцеловаться! — игриво воскликнула Марина, рассмеявшись.
Ротмистр, приняв это предложение с энтузиазмом, живо встал с колен и, подняв за собою невесту, крепко обнял ее и поцеловал. Полина передала икону экономке и снисходительно улыбнулась, глядя на молодых людей, однако затем взгляд ее упал на Петра и Марину. Молодая женщина стояла, прижавшись к Петру, и что-то шептала ему на ухо. Несомненно, какие-то нежности!
«Ну что же я так злюсь, будто имею на него право… Петр — чужой муж, и я не должна… Не должна!..»
