— У меня были веские причины.
Второй раз он приподнял завесу над чем-то беспокоящим его.
— А у меня — мои.
Она слушала его пульс.
— Да. Ты же сиделка, — поддразнил он ее.
В таком настроении Зак был… неотразим. Мишель быстро потеряла способность к объективному суждению.
— Ты только что едва стоял в дверях.
— Ты права. — Он в отчаянии вздохнул. — Мне жутко не по себе. Когда, по-твоему, мне станет настолько лучше, что я смогу вернуться на работу?
Если бы Роб мог признаться ей в своем недомогании, как только что сделал Зак! Она бы сумела разделить с ним боль. Но он не принадлежал к людям, позволявшим себе быть слабыми. Он предпочел молча страдать, отталкивая ее. Даже зная, что этим обижает ее…
Мишель взглянула на сильные, загорелые руки Зака. Какие чистые ладони и ногти! Несмотря на то, что Зак работал на стройке, он всегда выглядел ухоженным. И от него так хорошо пахло…
Опомнись, Мишель! О чем ты думаешь?!
— Я не твой лечащий врач. Но полагаю, недели три, четыре. Если не будет осложнений.
— Я не могу так надолго оставлять свой бизнес.
— У тебя нет выбора. Ты нуждаешься в помощи.
Сложенными руками она уперлась в туалетный столик.
— Согласен.
Пронзительный взгляд исследовал линии и округлости ее стройной фигуры, одетой в кремовые в полоску брюки и блузку с коротким рукавом цвета шалфея.
В ответ у Мишель зачастил пульс.
— А ты немного поправилась. И это тебе идет. — От его хриплого голоса волна тепла прокатилась по телу. — Подвинь стул и сядь. Я хочу кое-что обсудить с тобой.
Зак не сказал и не сделал ничего ужасного, неприличного, но она почему-то почувствовала что-то похожее на удушье. Эта интимность спальни, где он лежал так близко, эти его взгляды…
Она вспомнила острое чувство вины, которое испытала на похоронах. Тогда Мишель внезапно поймала себя на том, что сравнивает Зака и Роба. И сейчас это повторилось.
Тогда она укоряла себя. А в промежутке начала встречаться с мужчинами, среди них попадались очень привлекательные. Один из них — Майк Фрэнсис. Почему же сейчас она не думает о Майке?
— Прежде чем я это сделаю, нельзя ли принести тебе чего-нибудь поесть? Может быть, клубничный десерт? Не похоже, что ты хотя бы попробовал завтрак.
Поднос с едой, принесенный Шерилин, так и стоял нетронутым на краю кровати.
— Я принял пилюли, и они убили аппетит, появилась тошнота.
— Тогда тебе нужно лекарство, которое позволит избавиться от тошноты.
— Во всяком случае, это мои проблемы. — Голос его стал резким. — Мне надо поговорить с тобой, пока не вернулась Шерилин.
