Я был удивлен собственным сочинением. До сих пор я писал о вещах и людях реальных или уподобленных реальности, но что значила эта история? Бессмысленна ли она или содержит некое послание? Или ее мне внушила она?
Ответа я не нашел, но утром успел переписать текст и в конверте бросить в ее почтовый ящик.
День я провел под крылом своего ангела. Я слушал на факультете лекции, ко мне обращались, я даже отвечал, потом бродил по городу, садился в трамвай и выходил из него, но ничего вокруг не замечал. Только к вечеру мир стал таким, каким я привык его воспринимать: полным событий, борьбы, больших задач и движений, миром боли, страстей и войн, миром, масштаб которого не постигнет ни одна человеческая мысль, хотя постоянно стремится к этому. И я, вместо того чтобы попытаться разглядеть хотя бы его очертания, описал бредовый мираж и еще дал его читать человеку, который мне дорог. Как теперь показаться ей на глаза?
Я ждал ее около получаса. Наконец она пришла. Бледная, глаза опухшие.
Да, она знает, что пришла с опозданием, это не в ее правилах, но до последней минуты она сомневалась, надо ли ей вообще приходить, не предает ли она Оту уже хотя бы тем, что встречается со мной? Но все равно она бы думала обо мне. Она думает обо мне с той минуты, как нашла в ящике то, что я прислал ей, она не знает, как это назвать, но для нее это что-то вроде притчи. Притчи о любви и смерти.
Мы шли боковыми улочками к Влтаве. Еще не совсем стемнело, но фонарщик с длинным шестом зажигал фонари. Мой рассказ, говорила она, вылился из моего нутра. Каждый его образ и фраза. И на ее взгляд, это, пожалуй, единственный способ, как один человек может обратиться к другому, коснуться его души.
Ее слова доставили мне удовольствие. Видимо, я тронул ее, притом больше, чем мог ожидать. Волшебная сила слов, взываю к тебе, заклинаю тебя, надели меня даром заклинать тобою!
Я сказал, что это целиком ее заслуга, что, не будь ее, я такого не написал бы. Она напоминает мне ангела. В ней есть что-то неземное и хрупкое. В тот день, когда я понапрасну ждал ее...
Ждал ее? Когда? Вчера днем? Да, она была с Отой, но не могла освободиться от ощущения, что я иду следом и жду, когда она оглянется; она рассталась с Отой, даже попросила его оставить ее одну и поспешила домой. Искала записку от меня, но нашла ее только утром! С этой минуты она не может не думать обо мне, хотя знает, что должна изгнать меня - по крайней мере из своих мыслей. Ради Оты и ради себя.
