— Что он — коммунист, — с мстительной радостью расшифровал Норман.
— Нет, не похоже, — покачал головою штандартенфюрер Кольбах, — Так сложно разобрать — то ли атеист, то ли идеалист… Герр офицер! В настоящий момент нас не интересуют ни ваши философские, ни ваши религиозные убеждения. Мы хотим услышать ваше воинское звание! Воинское звание! — Шеф резко сменил манеру говорить и произнес последнюю фразу так грозно, для доступности постучав ногтем по собственному шеврону, что даже Пауль с Норманом невольно подпрыгнули на стульях от неожиданности.
— Ошибка! Это ошибка. Нет! Я — нет звания. НЕТ! Я имею журналист! — завопил Пенслоу, ритмично топая ногами.
— Мой Бог! Где этот горемычный изучал немецкий? Господа офицеры, давайте оканчивать этот бессмысленный диалог — занесите в протокол: «Отказался отвечать на какие-либо вопросы, как не относящиеся к компетенции гестапо, потребовал передать его для проведения дознания и следствия представителям военной разведки — Абвера». Давайте — я подпишу оба протокола, завтра с утра готовьте документы на его передачу. Уведите задержанного! — и пока журналист еще был в кабинете добавил, — пусть им занимаются умники адмирала Канариса или наш гений контрразведки Вальтер Шелленберг… Впрочем, какая разница? Я лично не намерен и дальше выполнять чужую работу! Поскольку рассчитывать на сверхурочные за нее не приходится… — Пауль и Норман сдержано захихикали, оценив шутку начальника, и зашуршали, распихивая документы по папкам.
Стоило Паулю прикрыть хотя бы один глаз, как под веком сразу же начинали бежать протяжные и липкие кадры сна, который он так и не успел досмотреть. Поэтому недоспавший офицер Ратт часто моргал, и усердно сопел подавляя желание зевнуть. Однако, не следует думать, что его мало занимало происходящее в кабинете шефа Кольбаха.
Операция «Возмездие».
Перед сонными глазами Пауля разворачивалось драматическое действо — утреннее оперативное совещание. Шеф строг, но справедлив. Сегодня жертвой справедливости должен был пасть начальник технического департамента гауптштурмфюрер Бойхе.
— Что это — как вы полагаете? — с ленты записи прослушивающего устройства, установленного в гостиничном номере Зигфрида фон Клейста, вместо информативных разговоров или хотя бы бытового шума лились сладкие трели — единственное, что четко зафиксировала запись — как в номере звучала музыка.
— Умею птичек я ловить,
На дудочку их приманить…
— пропел в полголоса, вторя записи, герр Бойхе, потер жирные складки выбритого затылка, и ответил:
