Чак похлопал голову по черному носу.
— Ну, друг, не надо меня так пугать. Ты уже свое отвоевал!
Следующая встреча оказалась более приятной.
Свет лампы выхватил из темноты повешенную на стену литаграфию, вырезанную из старого журнала. На ней обнаженная белокурая красотка зажимала между ног большое красное сердце.
— Ну и картинки здесь держит отец нашей Риты… — нравоучительно сказал Чак. — Даже я таких не держу.
Он еще выше поднял лампу и стал искать глазами электрощиток, который оказался в самом конце подвала. Ржавая жестяная коробка, из которой торчали неприкрытые изоляцией контакты. Чак скептически осмотрел приспособление, опасаясь как бы не попасть рукой на оголенный контакт.
Но вдруг Чак замер.
За его спиной явственно что-то плюхнулось в лужу. Он затаился. Только лампа нервно поворачивалась в его руке, освещая влажную стену подвала.
Чили продолжала на кухне поджаривать орешки, мешая их длинной деревянной палочкой. За дверями послышались шаркающие шаги. Кто-то тяжело привалился к двери.
— Чак, ты уже вернулся? — изумленно спросила Чили. — Почему ты не сделал свет?!
Но из-за дверей ей никто не ответил. Тогда Чили зажгла от конфорки огарок свечи и подошла к двери.
— Чак, почему ты не отвечаешь?!
Она рванула дверь на себя. Прямо перед ней, стоя на коленях, корчился в судорогах Шелли. Его голова была запрокинута далеко назад. На шее зияла огромная кровоточащая рана.
— Да иди ты, идиот, со своими дурными шуточками! — зло бросила Чили. — Лучше иди, помоги Чаку наладить свет.
Шелли тянул к ней руки и что-то хрипел, закатывая глаза.
— Я же сказала тебе: хватит! Прекрати!
Чили принялась переворачивать и мешать орешки.
Шелли тяжело осел на пол, его воздетая и протянутая в мольбе рука опустилась. Глаза закатились и замерли, остановившись на невидимой точке. Из глубокой рваной раны густым липким ручьем полилась кровь. Последний вздох замер на его окровавленных губах. Что-то глубоко в нем булькнуло, и Шелли испустил дух.
— Хватит дурачиться! — сказала Чили. — Всем и так насмерть надоели твои идиотские забавы.
Она мерно поворачивала уже подсоленные орешки.
Никого не заметив, Чак вернулся к электрощитку, но его внимание вновь отвлекло непонятное хлюпанье воды. Он оглянулся, высоко поднял свой фонарь и начал шарить его лучом по обширному влажному подвалу. Желтый луч выхватил силуэт человека в пластиковой маске хоккейного вратаря.
Чак замер.
— Шелли, Шелли, — тихо, как бы извиняясь произнес Чак, — хорош дурачиться, надоело это все до чертиков!
