Значит, это безусловно некая аномалия в развитии человека, которая поэтомуто и должна быть исправлена. Апостол Павел пишет: «Есть тело душевное, есть тело и духовное» (1 Кор 15:44). Существует какаято форма совершенной телесности как замысел о мире, как некий венец эволюции, и, как залог этого венца, — Воскресение Христово, когда Христос явился перед уходом. Ведь надо понимать, что Воскресение Христово радикально отличается от воскрешения Лазаря. Пускай некоторые богословы настаивают на том, что о Христе тоже надо говорить «воскрешение». Но Лазаря надо было развязать из пелен, чтобы он вышел. Лазарь вернулся к той же самой жизни, где его ожидал неизбежный конец. Это была просто отсрочка. Я не говорю и о некоторых других случаях воскрешения. Более того, мы знаем о случаях, когда и святые воскрешали, оживляли людей, но на время. Это не имеет ничего общего с тем, что произошло с Христом. Тело Его исчезло, а не встало и пошло. Это совершенно разные вещи. Произошла метаморфоза, полная трансформация, поэтому Его не могли узнать, поэтому было нечто странное в Воскресении. И в этом процессе окружающие все время как бы убеждались. Он садился, ел с ними, и в то же время Он был другим. Именно поэтому «Символ веры» заканчивается не словами «Верю в бессмертие души», которое является скорее предметом знания, и когданибудь наука дойдет до утверждения этого, но там сказано: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Вот эсхатология «Символа веры». Человек должен всетаки выполнить Божий замысел, и брак между веществом в окружающем мире и духом должен к конце концов осуществиться.
Есть качественное, принципиальное различие между человеком и другими живыми существами. Там эволюционируют классы, типы, виды, группы, популяции, но ценность представляют только массовые блоки. В случае человека ценность представляет индивид, потому что все, что есть ценного в человеческом творчестве, всетаки дает индивидуум. Как бы мы ни говорили о народных проявлениях, тем не менее народ, как бы ни собирался вместе, никогда не написал бы Девятой симфонии. Должен был прийти Бетховен и сочинить ее. Оказывается, высший взлет человека — это всегда взлет индивидуума. И наоборот, как только человек впадает в массу, он теряет многие человеческие свойства, он сразу переходит в стадное состояние, хотя может при этом испытывать большой комфорт. Но это «кайф» дегенерации, возврата к предкам. Горький пытался это превратить в некую новую религию: «народ — это Бог». Но это не так: народ — это не Бог. Как раз все случаи, когда в истории действуют массы, показывают нам, что толпа неразумна, и очень любопытно, что для целесообразного действия масс, допустим, на войне, необходимо обязательно действие командира, личности. Сколько бы ни было народу в великой армии, которая пришла в Россию, но если бы не было Наполеона, все эти люди брели бы неизвестно куда. Значит, на первом месте стоит индивидуальная личность, ценность которой очень важна.
