История тела в средние века | страница 71



Руководство для умирающих

В 421–422 годах Святой Августин написал трактат о том, как следует «заботиться об умерших». Церковь обрела своего рода руководство для умирающих и придала ему ранг «европейской траурной хартии». Согласно распространявшимся западной Церковью правилам, облегчить участь мертвых можно было тремя способами: молиться, приобщаться Святых Даров и подавать милостыню за упокой души усопшего. Церковь как будто интересовалась только смертью души, поскольку угасание тела означало освобождение души от оболочки плоти и вхождение ее в Царство Божие. Однако этого нельзя сказать об обычаях, к которым Церковь первое время относилась терпимо.

В самом деле, с древних времен живые заботились о телах умерших членов своих семей. Прежде всего женщинам надлежало обмыть тело и подготовить его к путешествию в царство мертвых. По поверьям, усопшие могли иногда возвращаться оттуда, чтобы терзать души живых. Утверждение христианства не привело к отказу от обычаев, унаследованных от язычества. Сложилась, правда, иерархия усопших. Предметом чествования и почитания могли стать только останки святых, возводившиеся в этот ранг разного рода манипуляциями. Разумеется, за умерших молились, однако делали это посредством новых героев, то есть святых. Между земным и потусторонним мирами устанавливалось сообщение. «Таким образом, — пишет Питер Браун, — была в конце концов нарушена граница, с незапамятных времен отделявшая сообщество живых от мертвых».[96]

Однако понемногу заботу об усопших все больше брала на себя Церковь. С VIII–IX веков она подвергала осуждению «суеверные» похоронные обычаи. По всей Западной Европе начали распространяться заупокойные службы и молитвы. «Если античные некрополи принимали всех мертвых без различия, то освященные Церковью, получившие благословение кладбища Средневековья постепенно превращались в места упокоения исключительно для верующих христиан», — заключает Мишель Лоуер. В эпоху Каролингов настоящими специалистами по сохранению памяти о мертвых и отделению духа от тела выступали «умершие для мира» — монахи. Они становились обязательными посредниками, необходимыми агентами «перехода» в мир иной, поскольку принимали последнюю исповедь, соборовали и составляли завещания. Итак, Церковь занималась теперь телами усопших, установив их иерархию в зависимости от социального положения людей при жизни. Однако традиции и обычаи сохранялись. «Сельские и городские кладбища оставались прибежищем, приютом, местом, где собирались и веселились. Там вершили суд, заключали договоры и вели торговлю», — отмечает Лоуер. Общество сопротивлялось христианизации смерти. «Карнавал» не складывал оружие под натиском «поста», вмешивавшегося в жизнь людей вплоть до самой кончины. Над останками усопших даже устраивали пляски, чтобы одновременно и приблизиться к ним, и удержать их на расстоянии.