Они снова начали играть. Шарло проиграл. Он пожирал взглядом каждую карту и сжимал фишки дрожащей от возбуждения рукой.
Шарло проиграл снова.
— Ты передергиваешь, отец,— закричал он, схватив отца за руку.— У тебя двойная колода.
Господин де Лас Форесас вспылил.
— С родными детьми не шулерничают!—И он отказался продолжать игру.
Но Шарло рассердился. Стал играть за партнера, разложил все карты на сиденье. Фишки так и гремели в его руках.
Право же, когда господин Эммануэло де Лас Форесас путешествовал вдвоем с Шарло, они очень весело проводили время.
Когда они бывали одни, вечером после концерта обязательно приходила какая-нибудь дама и ужинала вместе с ними. Дамы очень нравились Шарло. Они целовали его в уши, совали ему в рот свои недокуренные сигареты. На ночь они сами раздевали мальчика, и когда на нем оставалась одна ночная рубашка, кружились с ним по комнате в танце. Они во всем потакали ему.
И так щекотали Шарло, что он поднимал визг.
Шарло получал много подарков. Господин де Лас Форесас брал их на сохранение.
Иногда в поезде Шарло вдруг спрашивал ни с того ни с сего:
— Отец, а где наши деньги?
— В Париже.
— Г м. А много их у нас теперь?
— М-м-да. Матери ведь тоже приходится помогать, а это расход немаленький.
Бывали дни, когда мысль о деньгах не покидала Шарло. Потом он снова надолго забывал о них.
Миновал третий год. Господин Теодор Франц велел Шарло разучить четвертый номер — «Марш Радецкого». Шарло исполнял его на детской скрипке. В первый раз Шарло играл его в Пеште. На мальчике была мадьярская военная форма, и студенты на руках отнесли его домой.
Господина Теодора Франца всегда осеняли счастливые мысли. Он составил благодарственное письмо студентам, где было сказано, что Шарло Дюпон охотно выступит на концерте в пользу пострадавших от наводнения.
Господа Теодор Франц и Эммануэло де Лас Форесас вместе сочиняли послание.
— Разве здесь есть пострадавшие от наводнения?— спросил господин де Лас Форесас.
— Сударь,— ответил господин Теодор Франц.— В Венгрии всегда есть пострадавшие от наводнения.
Господин Теодор Франц был мастером открытых писем. Он набил на них руку. Самым большим своим успехом он был обязан открытому письму. Это было в эпоху мисс Тисберс, тогда в открытом письме к публике он просил воздержаться от рукоплесканий на концерте в церкви, дабы пощадить скромность певицы. Концерт принес двадцать шесть тысяч франков брутто. («А как вы полагаете, во что мне обошлось помещение, сударь? Ни во что! Оно мне досталось даром! За церкви не надо платить ни гроша!») И весь город, собравшись перед церковью, кричал:-«Ура!»
