— Спокойной ночи,— сказали Адольф и Луиза.
— Спокойной ночи,— ответил Фриц, не двигаясь с места.
Эмэ замешкалась: несколько секунд она разглядывала его, словно заново испытав боль при мысли об этой — последней — ночи.
— A demain [До завтра (франц.)], Эмэ,— сказал он.
Она медленно отвела от него взгляд:
— A demain...
Она вышла в проход. Там было темно. Только фонарь расклейщика стоял на полу, и свет его ярко выхватывал из тьмы желтый лист афиши. Сестра и Адольф ждали ее у входа. Она побрела за ними — одна.
Между рядами высоких домов было тихо, мертво.
Эмэ оглядела могучие громады — с глазами окон на каменных лицах — чужими, злыми глазами. Небо было высокое, ясное. Эмэ посмотрела на звезды: о них говорят, будто это — миры. Иные миры, несхожие с нашим.
И снова она оглядела дома, двери, окна, фонари и плиты мостовой — словно все это было каким-то неповторимым чудом, которое она видела в первый и последний раз.
— Эмэ! — позвала Луиза.
— Да, иду...
Она снова окинула взглядом длинные вереницы домов,— громаду за громадой,— домов мрачных, немых, запертых на замок, между которыми замирали звуки ее шагов...
Позади нее визжали и щелкали «уйди-уйди», и громко смеялись клоуны.
— Эмэ! — опять позвала Луиза.
— Иду.
Эмэ нагнала сестру. Та стояла под руку с Адольфом,— их лица освещал свет фонаря,— оба дожидались ее.
Откинув голову назад, Луиза сказала с легким вздохом:
— Господи, идешь ты наконец или нет?
И, прислонясь к плечу Адольфа, все так же стоя в свете фонаря, она оглядела пустынную чужую улицу, которую они только что миновали и где за ними вновь сомкнулись потемки.
— Славная улица,— сказала она.— Приятная.
И, снова со смехом повторив те три комичнейших слова: «С почтительным приветом»,— она в последний раз взглянула на темную улицу и спросила:
— А как же все-таки она называется?
— Да что там,— сказал Адольф,— каких только улиц мы не видали...
И они зашагали дальше, войдя в просвет между новыми рядами домов.
Фриц остался сидеть за столиком. Клоуны пытались было угостить его вином. Но он лишь покачал головой. Тогда один из клоунов прокричал под хохот остальных:
— Уж, верно, у него есть на примете кое-что получше! Приятного сна!
Остальные подняли бокалы, и снова грянул смех: Биб и Боб смастерили удочку и начали снимать с вешалки — одну за другой — шляпы артистов.
Поднявшись из-за стола, Фриц направился к дверям ресторана, выходившим на улицу, и там присел за столик, стоявший на тротуаре под сенью двух лавровых де-ревцев.
