Правителя Его «первые слуги» переставали бояться, а следовательно, как это всегда бывало в России, и уважать. Порой дело доходило до вопиющих случаев демонстрации непочтения.
Однажды фрейлина Императорского двора княгиня Мария Барятинская собралась пойти на прогулку с Императрицей и в полном облачении ожидала её в вестибюле дворца. По прошествии какого-то времени она узнала, что Александра Фёдоровна вышла на прогулку через другой подъезд и взяла себе в попутчицы другую придворную даму. Возмущению княгини не было предела. Ее, Барятинскую, даже не уведомили!
Фрейлина позволила себе публично разыграть сцену праведного гнева, решила «хлопнуть дверью», да так, чтобы «канделябры закачались». Надевая шляпу, заявила во всеуслышание: «Когда кто-то из Барятинских надевает свою шляпу, то лишь для того, чтобы больше не вернуться назад». Узнав об этом демарше, Александра Фёдоровна лишь улыбнулась. Во многих же столичных гостиных своенравный поступок княгини вызвал взрыв восторга. Её чествовали, как героиню…
Посмей нечто подобное совершить придворная дама по времена высокочтимого русскими европейцами Петра I или даже Николая I, то такую «революционерку» не только бы тотчас с позором изгнали из придворного круга, но могли бы и «упечь» в такую дикую глухомань, откуда великосветская диссидентка уж вряд ли бы вернулась в родовые апартаменты, чтобы снова любоваться «рассветом над Невой». Однако на дворе был XX век, настали новые, либеральные времена, эпоха «свободного самовыражения».
Как вспоминала дочь лейб-медика Е. С. Боткина Татьяна, в столице ко времени революции «не было ни одного уважающего себя человека, не старавшегося как-нибудь задеть, если не Его Величество, то Ее Величество. Находились люди, когда-то Ими обласканные, которые просили аудиенции у Ее Величества в заведомо неудобный час, и когда Ее Величество „просила“ зайти на следующий день, говорили: „Передайте Ее Величеству, что тогда мне будет неудобно“».
Всё, что задевало честь Царицы, воспринималось чуть ли не с восторгом. Об Александре Фёдоровне позволяли пускать в обращение сплетни самого оскорбительного свойства. Никогда раньше в России ничего подобного не наблюдалось. Любая дискредитация Царя и Его Супруги оказалась бы вселенским позором для того, кто решил бы заикнуться хоть полусловом о неких нелицеприятных фактах из Их жизни. Правдивы они или нет, в подобном случае не имело бы решающего значения. Любые выпады такого рода воспринимались почти как святотатство.
