Девятая благодарность | страница 7

Хапалов затем рассказал, как хотел бросить учебу «по семейным обстоятельствам» и как Никулин, узнав об этом, заставил-таки его взяться за ум…

«Нет, я должен обязательно повидать его!» — твердо заявил я самому себе, выходя из школы. Я уже не мог уехать, не познакомившись с человеком, о котором все люди вокруг говорят с такой охотой и благодарностью, с таким уважением, что иной герой может позавидовать. «И выходит, — думал я, шагая по широкой полной ветра колхозной улице под качающимися фонарями, — что добрую славу себе он добыл не громким делом, не раскрытием таинственного преступления, а ежедневным, кропотливым трудом, неутомимой заботой о порядке в своем районе. У такого и не может случиться намеренных преступлений. Он ведь предупреждает их. И вот почему уже полтора года как ни в его колхозах, ни в поселке карьера не произошло ни одного «ЧП».

ВОЗВРАЩАЛСЯ Я ИЗ ПЕСЦОВ поздним вечером, полный мыслей о людях, подобных лейтенанту милиции Никулину. Шофер грузовика несколько раз громко кашлянул, пока я не обратил на него внимания. А-а, старый знакомый!

— Ужинать в той же чайной будем? — спросил он, подмигнув.

— Обязательно. И я опять угощаю.

Шофер недоверчиво покосился на меня:

— Отыскали бандитов?

— Да нет их. Зато с чудесным человеком познакомился… Ты мне вот скажи, что легче: поймать каких-нибудь хулиганов или сделать так, чтобы хулиганов вообще не было?

Мимо мелькали запорошенные снегом ельнички. По шоссе тянулся обоз с сеном. И когда мы обогнали его, шофер ответил:

— К примеру, уличить меня, когда я был выпивший, каждый мог. А вот отучить от водочки, на гордости моей сыграть, только один человек сумел, тоже из милиции он. Никулин Василий Николаевич… Вот про него бы вы, товарищ журналист, написали. Приезжайте еще, а?

ВЫВЕЛ из сарайчика лошадь, потрепал ее по холке:

— Ну-ну, резвая… Смотри у меня.

Она покорно позволила подвести себя к бричке, стала меж оглобель. Была молодость — была резвость. Лишь от доброго ухода в колхозе не пропала в ней ни сила, ни выносливость, и она верно служит новому беспокойному хозяину.

В огороде среди грядок выпрямилась, услыша бряцанье уздечки, жена Ивана Васильевича, отряхнула о фартук руки:

— Ватник, Иван, накинь, слышишь? Студеная роса была.

Она перешагивает через грядки, на ходу оправляя тряпки, которыми с подветренной стороны закрыты парниковые рамы.

— Мог бы денек никуда не ехать, помог бы мне. Огурцы-то по третьему листочку пустили, рассадить надо…