Мечты… Они различаются так же, как различаются сами мечтатели… Нежный обман чувств, раненое самолюбие, страсть, уязвленная гордость, жажда впечатлений, безмятежное спокойствие… Домашние спали — спали, предаваясь своим мечтам даже во сне и ожидая, у кого они сбудутся, у кого обманутся…
Мелькнет мечта — красная птица в облаках — и нет ее, как не бывало…
…Но колен моих пред вами
Преклонить я не посмел
И влюбленными мольбами
Вас тревожить не хотел…
А. Пушкин
Дмитрий Иванович стал частым гостем в доме Сонцовых. Ни дамы, ни Викентий Дмитриевич даже не заметили, как уже ни дня не могли обходиться без этого любезного молодого человека. Князь меж тем стал реже бывать у них. Когда Викентий Дмитриевич вздумал посетовать ему за это, Владимир Алексеевич смолчал и не умел ничего ответить.
— Или обидели мы вас? — спрашивал Сонцов.
— Нет, нет… — Ельской опускал глаза.
Анна к Багряницкому была крайне невнимательна и высокомерна. Но и он ее не жаловал. Более всего привлекали его сестры Ксения и Саша. Анна фыркала, завидев молодого человека, и все более привечала Палена, также зачастившего к ним.
— Я не понимаю, маменька, — однажды заметила Анна, — отчего вы так благоволите господину Багряницкому? И отчего так мало внимания уделяете тому, что князь Ельской ныне бывает у нас менее, чем раньше?
— Дмитрий Иванович человек приятный. И мне нет причин не жаловать его, — отвечала Прасковья Антоновна. — А что до князя, то я и сама недоумеваю, отчего он нынче не у нас.
— А не от того ли, что неприятно ему общество сего стихоплетца?
— Нет, Анна, ты не права. Князь не так несправедлив, как ты полагаешь. И ежели не бывает у нас так часто, как и прежде, то на то есть у него причины более веские, нежели неприязнь, и притом незаслуженная, к нашему новому другу — поэту.
— А я убеждена, что именно господин Багряницкий отвадил Владимира Алексеевича от нашего дома!
— Ты будто задета этим, Аннушка? — спросила ее мать.
— Да, задета!
— Однако позволь тебе заметить, что барон фон Пален, кажется, полностью заменяет тебе Владимира Алексеевича. Раньше ты обращала внимание только на князя, а теперь будто увлечена бароном?
— Да, маменька. Увлечена.
— А уж он не влюблен ли в тебя? — Прасковья Антоновна взглянула на дочь. — Может, меж вами что говорено уж было?
— Ах, маменька, да о чем вы! — Анна досадливо отмахнулась.
— Ты смотри, сударыня моя, как бы потом не каяться!
Анна нахмурилась:
— Позвольте, я пойду, маменька…
— Ступай, ступай. — Прасковья Антоновна пристально посмотрела вслед дочери.
