— Если вы волнуетесь, что тем самым нарушите какие-то приличия, то напрасно. Три танца — не слишком много для такого бала, — сказал Ельской.
— Нет, я совсем об этом не думаю.
— А о чем же? — спросил он.
— Я не ожидала, что мой первый бал пройдет так весело. Я рада.
Князь улыбнулся.
— Как мило, — тихо произнес он.
— Что? — Саша не расслышала его слов.
— Вы мне так и не ответили, могу ли я надеяться, что вы подарите мне последний танец?
— Да. — Она посмотрела на него. — Конечно…
— А вот и ты, дорогая, — Прасковья Антоновна радостно приветствовала девушку.
— Надеюсь, я не слишком злоупотребил вниманием вашей племянницы? — серьезно спросил Владимир Алексеевич.
— Вы шутите, князь? — улыбнулась Прасковья Антоновна. — Как можно?
Владимир поклонился и молча отошел в сторону.
…Давно сердечное томленье
Теснило ей младую грудь;
Душа ждала… кого-нибудь…
А. Пушкин. Евгений Онегин
Саша проснулась непривычно поздно. Был уже час дня, но она все равно чувствовала себя совершенно разбитой. И было с чего. После бала последовал ужин, и домой они приехали только в четыре часа утра. Сил уже более ни на что недостало и все улеглись спать.
Открыв глаза, она сначала не припомнила ничего. Потом обрывки воспоминаний и впечатлений стали проноситься перед ее внутренним взором, и вот уже она вновь танцует, разговаривает, и все услышанные вчера речи — вновь будто звучат у нее в ушах. Вошла горничная, помогла ей одеться, и девушка спустилась к завтраку.
— Ах, ты уже проснулась? — Прасковья Антоновна сидела за столом и пила свой кофе.
— Да, тетушка. — Саша села за стол и взяла предложенную теткой чашку с кофе.
— Матушка твоя еще почивать изволит. С непривычки, должно… Вы, поди, в деревне-то у себя с курами спать ложились? Да и то сказать, что вечером в деревне делать…
— Да, мы рано обычно почивать отправлялись. А матушка — та раньше всех.
— А вы с сестрою?
— Мы с Ксенией обычно засиживаемся дольше всех, — ответила Александра.
Некоторое время они молча пили кофе, но это одиночество долго не продлилось. Дверь распахнулась и в комнату величаво прошествовала Анна. За нею следом вошла и Ксения — бледная и сонная. Обе девушки сели за стол.
— А где маменька? — спросила Ксения, ни к кому персонально не обращаясь.
— Их высокородие еще почивают, — отвечая слуга, вошедший вслед за девушками.
— А-а, — протянула Ксения.
— Что визитные карточки? Кто-нибудь приезжал? — спросила Анна.
— Да, душа моя, — отвечала ей Прасковья Антоновна. — Полагаю, там не только для тебя, но и для Александры и Ксении карточки оставлены. Был и князь Владимир.
