Все эти годы он совсем не думал, что женщины тоже приносят с войны собственные кошмары.
Майкл вздохнул. Надо было быть сообразительней. Хотя бы немного.
— Я все понял, дружище. Что мне теперь делать?
— Ты же говорил, что тебе нужна женщина?
— Не пойму, с чего все началось. Так что же мне все-таки делать?
— Действуй так же, как если бы встретился с кем-то из ребят. Побудь там, пока я не сумею тебе помочь.
Майкл подумал об обязанностях, ждавших его дома, о дочери, которая беспокоилась, не имея от него вестей со вчерашнего дня. Затем вспомнил, как Мэдж сжимала в руках свою кружку в этой сверкающей белизной кухне — инстинктивный жест человека, которому больше не обо что согреться, когда ему холодно. А в Корее было холодно. Очень холодно.
Он, наконец, подумал о печали, которую распознал в глубине ее глаз. Энди назвал бы это «неприкосновенная меланхолия».
— Майкл!
— Да, я понимаю. Мне бы хотелось только быть чуточку сообразительнее. Я боюсь ей навредить, Энди. Ей и так сейчас досталось, и все из-за меня. Может быть, взять и…
— Нет, нет. Забудь об этом!
— Но с ней было все в порядке. Она крепко стояла на ногах, понимаешь? Дети, карьера. Черт возьми, у нее даже собственное дело! И я уехал, а когда через два дня вернулся, она вдруг вся провалилась в прошлое.
— Не было бы тебя, нашелся бы кто-нибудь другой. Ей повезло, что именно ты оказался там, чтобы подхватить ее, когда она проваливалась.
— Хотел бы я быть в этом уверен, Энди…
— Я уверен. ПСС — не та штука, которая вдруг проходит, приятель. Ты это знаешь. Это — большой, грязный крот, который роется под землей и выскакивает в самый неподходящий момент. Ты его видел, и я видел. Мы можем помочь ей. Надо только найти кого-нибудь с тем же опытом, что у нее.
— Насколько я выяснил, она была в девяносто первом эвакогоспитале с 50-го по 51-й. Найдешь кого-нибудь из того времени?
— Постараюсь. А пока особенно не натягивай вожжи. Все будет хорошо.
— Да, ты прав. Все будет хорошо.
Майкл думал о хрупком равновесии, в котором находилась Мэдж, о детях, которых она защищала от своих демонов, и молился, чтобы Энди оказался прав. Потому что ПСС — это не крот. Это чудовище.
Мэдж не хотела расстраиваться.
— Это не самое страшное, Надин, — сказала она.
Крупная черная женщина, стоявшая перед ней, подбоченилась, ее глаза сверкнули.
— Ты же не хочешь, чтобы ее уволили, не так ли?
Мэдж отвернулась. Надо, пожалуй, принять аспирин.
— Не я решаю, — ответила она. — Я только обязана уведомить босса, когда она завтра выйдет на работу. А пока, если Барбара снова решит остаться дома без объяснений, я смогу помочь ей, взяв ее пациентов.
