Стоявшие рядом ребята захохотали, я с удивлением посмотрел на них.
— Это ваша собака?
Оба мальчика разом повернулись ко мне и принялись молча рассматривать. Были они удивительно похожи друг на друга, только один чуть поменьше. Я повторил свой вопрос.
— А твое какое дело? — процедил недружелюбно старший.
— Я просто так спросил, — примирительно ответил я.
— А я спрашиваю, какое твое дело? И вообще, откуда ты такой взялся? — старший шагнул ко мне, резко приблизил свое лицо вплотную к моему. Я мужественно выдержал его взгляд.
— Так откуда же ты? Раньше тебя здесь не было видно.
— Мы с Ист-Сайда… мы только что переехали, в новые дома…
— Как тебя звать? — его лицо оставалось по-прежнему хмурым.
— Дэнни Фишер. А тебя?
— Пол. А это мой брат Эдди.
Мы снова повернулись к яме и некоторое время наблюдали за барахтаньем бедного пса.
Когда тот в очередной раз свалился на дно, Пол сказал:
— Вот потеха! Безмозглый дурак никогда оттуда не выберется.
— Не вижу в этом ничего смешного, — заметил я. — Надо ему помочь.
— С какой стати? Так ему и надо, не будет лезть куда не положено. Сам свалился, сам пусть и выбирается.
Я промолчал, так как спорить с ним было опасно. Кто-то засопел за моей спиной, это был Эдди. Он был меньше меня, и я улыбнулся ему. Он тоже улыбнулся.
Пол обошел меня и встал рядом с братом. На его лице была написана явная угроза, улыбка мигом слетела с лица Эдди.
— А в какую школу ты будешь ходить? — спросил Пол.
— Еще не знаю. Наверное, в ту, которая около Утики по авеню Д.
— В какой класс?
— Четвертый «А».
— Восемь, — гордо ответил я. — Сегодня мой день рождения. Поэтому мы переехали. Отец купил мне дом в подарок.
Пол презрительно хмыкнул, мое сообщение не произвело на него никакого впечатления.
Я добавил:
— Меня из второго класса перевели сразу в четвертый.
Глаза Пола стали еще более холодными.
— Ты будешь ходить в Святое Сердце? — спросил он.
— Что это?
— Церковь Святого Сердца, — пояснил он.
— Нет, — покачал я головой.
— Тогда, может быть, в церковь Святого Креста, около кладбища? — настаивал он.
— Нет, — пробормотал я, хотя мне уже совсем не хотелось отвечать на его вопросы.
С минуту он молчал, что-то напряженно обдумывая. Потом спросил:
— Что же получается, ты не веришь в Бога?
— Верю, — ответил я. — Но в церковь не хожу.
— Но если ты не ходишь в церковь, значит, не веришь в Бога!
— Нет, верю! — воскликнул я, чувствуя, как глаза у меня наполняются слезами. — Я еврей, я хожу в синагогу!
Братья переглянулись с пониманием. Теперь их лица вовсе превратились в злобно-презрительные маски.
