Он трогал, гладил и ласкал пергамент, затем перегибал, скручивал и выравнивал объект своего внимания до тех пор, пока не убедился, что тот готов принять крещение чернилами. После этого заготовил десять листов совершенно одинакового размера, зная, что только один из них будет использован.
Билл разглядывал листы несколько часов. Два были отброшены сразу же, ещё четыре оказались в корзине к исходу дня. Взяв один из оставшихся листов, мастер стал трудиться над первой копией, увидев которую в первый раз, Анжело решил, что она идеальная.
– Идеальная на взгляд дилетанта, – сказал Билл, – а профессионал обнаружит в ней семнадцать ошибок, которые я наляпал в один присест. Уничтожь её.
За три следующих недели в подвале дома в Джорджтауне, где поселился Долларовый Билл, было изготовлено три копии текста. Во время работы никому не разрешалось входить в комнату, а когда мастер отдыхал, дверь в неё оставалась закрытой на замок. Его рабочая смена продолжалась два часа, а затем следовал двухчасовой отдых. Еду приносили дважды в день, и пил он только воду, даже по вечерам. Ложился спать обессиленный и спал, как убитый, восемь часов.
Завершив изготовление трех копий текста из сорока шести строк, Долларовый Билл объявил, что две его устраивают. Третья была уничтожена.
Анжело доложил Кавалли, который, похоже, остался доволен успехами Билла, хотя ни тому, ни другому не было позволено взглянуть на окончательные копии.
– Теперь осталась самая трудная часть, – сказал Билл своему куратору. – Пятьдесят шесть подписей, каждая из которых требует своего пера, своего нажима, своих чернил и каждая из которых уже сама по себе произведение искусства.
Анжело согласился с его доводами, но не обрадовался, когда услышал, что Долларовый Билл настоятельно требует день отгула перед тем, как начнёт трудиться над подписями, потому что ему нужно было напиться в стельку.
Скотт Брэдли прилетел в Вашингтон во вторник вечером и остановился в отеле «Риц-Карлтон» – единственная роскошь, которую позволяло ЦРУ своему одержимому агенту-профессору. Отужинав в «Жокей-клубе» в компании с книгой, Скотт вернулся в свой номер на пятом этаже и, пощёлкав каналами телевизора, переходя с одного плохого фильма на другой, заснул с мыслями о Сьюзан Андерсон.
Проснувшись в шесть тридцать утра, он встал и от корки до корки прочёл «Вашингтон пост», сосредоточиваясь на статьях, имевших отношение к визиту Рабина. Одеваясь, посмотрел отчёт Си-эн-эн о выступлении израильского премьера на обеде в Белом доме прошлым вечером. Рабин заверил нового президента, что хочет таких же тёплых отношений с Америкой, какие имел его предшественник.
