Играет Ясек на свадьбе, с ним еще скрипка, да бас. Девки, как серны, как цветы, да куда им с Мариной равняться.
Играет Ясек и ничего не видит, кроме нее.
Пришел на эту свадьбу Мацек, сын прежнего войта в Рогожнике. Он только что из военной службы вернулся, в уланах служил; красная шапка у него на голове, синяя куртка, красивый парень, ловкий, сильный и не бедный.
Когда он засеменил плясовую, казалось, будто он искры каблуками высекает, хоть у него каблуков не было.
Как обнял он Марину — эх! как понеслись они! Марина вся в огне, а он ее обнял, к себе прижал, по воздуху несет. В огне и Ясек.
Позвали есть.
Была уже поздняя ночь. Вышел Ясек в поле отдохнуть; он устал играть, да это еще ничего: сердце у него разрывалось от грусти, от ревности, от боли, от гнева. Он играл, играл так, что со смычка волосы так и сыпались, а тот прижимал ее, а тот носил, а тот льнул к ней грудью! Эх! тысяча чертей и одна ведьма!
Идет он около маленькой избушки и слышит за стеной шёпот:
— Ты должна!
Говорил это мужчина. А другой голос тоже шёпотом ему отвечал:
— Не должна!
Это был женский голос.
— Должна!
— Нет, не должна!
— Нет, должна!
Улыбнулся Ясек, отошел, походил с полчаса по полю и вернулся на свадьбу. Смотрит: ни Марины, ни Мацка нет. Его и в жар и в холод бросило. Выбежал он из сеней, хвать камень из под ног, сжал его в кулаке и вдруг встретил Марину. Узнал ее, — свет из окон падал.
— Где была!? — спрашивает ее Ясек и заступает ей дорогу.
Вздрогнула Марина, остановилась, потом хотела идти дальше, но не ответила.
Но Ясек уже не уступал. Схватил ее за руку, сжал, уставился на нее.
— Где была!? Говори!
Рванулась Марина, сморщила брови, так что они сошлись у нее на лбу, но потом оставила руку в его руке и ласково сказала ему.
— Пусти меня, Ясек, что с тобой? Что ты мне дорогу загораживаешь, как разбойник, я ведь знаю, что ты любишь меня. Ну, так я тебе скажу, где была. Ходила домой, башмаки переменить; новые ногу мне жали.
— А не была в избе?
— В какой избе?!
— Да там, у сада!
— В дядиной?
— Ну, да!
— Нет!
Сжала зубы, снова наморщила брови. Испугался Ясек, что может рассердить ее. Пустил ее руку и не сказал ни слова. Вошли в избу; она впереди, он за ней.
Он уже сидел у стены, уж играл, когда снова увидел Марину в толпе. Она была бледна и не танцевала.
— Отчего не танцуешь? — спросил он, когда она оказалась близ него.
— Нога у меня болит. Наступили на нее.
А Мацек бросил ему три монеты на скрипку, запел горскую песенку и стал плясать с молодой.
