Жизнь преподносит сюрпризы, это уж точно. Прекрасное начало любого произведения! «Жизнь преподносит сюрпризы…» и так далее. Ладно, с Натаном после разберусь. Фортони вернулся домой приплясывая, мигом очутился перед своей дверью, стал искать ключ. Из квартиры Далилы доносился пьяный тенорок профессора: — Зачем к тебе я тут приплелся на очень жизненный твой путь. — Восторженно кудахтала Далила, звенели стаканы, к входной двери прислонились костыли. Мою курицу скормила Варламу! Фортони забрал костыли и открыл свою квартиру. Пусть свои лекции на одной ноге выкаблучивает, профессор. Он застелил постель, полил цветы, пожевал кусок плесневелого хлеба, умылся и сел за стол. Может начать с характеристики карандаша? Ах, бумага. Откуда взяться бумаге? Он долго рылся по всем углам, нашел лист «Общества неплательщиков за карусели и подобные предметы», разгладил и положил перед собой. Какие, интересно, подобные предметы? Далила? Она вроде на карусель не потянет, а если завертится, пусть даже на улице, перекокошит прохожих и фонарные столбы, передавит всех дворников, собак и кошек. Вот профессор — иное дело. Он покрутится на одной ноге, махая костылями…стоп…..костыли-то у меня.
Ладно, пора за работу. «Жизнь преподносит сюрпризы, — написал Фортони, — у меня образовался химический карандаш.» То есть как образовался? Училище, что ли, у меня кончил? Поступил жалким графитиком, а вырос в орудие производства нищего Натана? Чушь нелепейшая! Но ведь жалкий графитик мог кончить курс у профессора Варлама? Как же, пойдет он к этому подонку, прихвостню Далилы, курокраду. Нет, дорогой Прикидон, писателем стать — не галоши грузить. Недаром ты железо ворочаешь. Беда — со знаками препинания у меня плоховато. Но ведь я не школьный учитель, а писатель, где хочу там и ставлю запятые разные, точки, тире…Да что это азбука Морзе? Пресловутой ахинеей голову забивать.
Фортони прошелся по квартире в поисках бумаги, поскольку объявление о карусели выглядело несолидно. Нашел пачку старых квитанций — на душе повеселело. Здесь на целый трактатус хватит, прикноплю к стене или еще лучше к спине паскуды Далилы, пусть читатель радуется. Слов у меня много хороших набралось. Начну и плевать на азбуку Морзе! Я не телеграфист, а…понятно кто. Итак. Роман назову «Пресловутая ахинея». Правда, я не знаю, кто такая «ахинея», кажется змея или столица чего-то там, а «пресловутая» вообще женщина с бородой, но тем интересней. Итак: «Коварнейший Натан, просторечиво в переулке прозванный (здесь бы словцо подлинней) Неточтобывообщеновпринципенеплатежеспособный с присущим ему хитроплетством отправил невинный химический карандаш, выгнанный с факультета знаменитым курокрадом профессором Варламом якобы на костылях, на разгрузку галош.» Здесь бы надо объективней, душевней про Натана. «Этого подонка, мягкосердечно и немного заискивающе, называли „душой фронта“, ибо от него зависели поставки гранат и конфет.»
