Его внезапно осенило: батон выпал из авоськи Далилы — из ее широченных ячеек не то что батон — паровоз выпадет. Да и гусь на буфете стоял фарфоровый — таким пером много не напишешь.
Фортони на всякий случай проговорил: — А батон все равно мой по правилам равенства! Вот так! Ишь разжирела на чужих батонах, в дверь не влазит! Он с достоинством повернулся, пошел по лестнице неведомо куда и пребольно получил пачкой соли по спине. На сем дело не кончилось. Соль рассыпалась, а сверху спускался подъездный профессор на костылях — костыль заскользил, профессор упал и угодил головой в пузо Далилы. — Ох простите, Варлам Варламыч, из-за этого отпетого ирода вы изволили пострадать. Пойдемте, я вас чайком с гусем угощу, мне гуся прислали из деревни, жир так и капает! А на тебя, нехристь, — кинула она Фортони, — уж будь спокоен, я Натан Спиридоныча натравлю!
Фортони брел неизвестно куда, ошеломленный новой инфомацией. Профессора Варлама он часто встречал в подъезде — тот пронзал его, бездельника, колючим взором и, на всякий случай, вешал замок на свое помойное ведро. Хорошая парочка с Далилой. Надо бы,
на всякий случай, у него костыли спереть. А кто такой Натан Спиридоныч? Величина трижды неведомая. В чинах, скорей всего, и родственник Далилы. Иначе к чему она будет про него рассказывать? Он потер ушибленную спину. Больно, стерва, саданула. Так гусь настоящий или фарфоровый? С Далилы станется, она способна чаю этому парню на костылях плеснуть, а фарфорового гуся для форса поставить. Кстати, как она его обозвала? Ворец? Недурно. Писателю надо запомнить.
Пришлось обходить огромный грузовик. Наверху стоял Прикидон и помогал сгружать листовое железо: — А, господин Фортони! Привет будущему писателю!
— Привет, как бишь тебя?
— Пулькин-Масляный, член ТАРАРАМА, обозреватель природы.
— Понимаешь, Прикидон, гусиного пера не могу найти. Нельзя же всякой дрянью писать.
— Чудак вы, господин Фортони. Настоящий писатель чем угодно пишет. Хоть палкой. Толстой лопатой романов пятьдесят написал да еще участок огромнейший вскопал. Вы химический карандаш найдите и для тренировки нищим жалобы пишите. Так, мол, и так, пережил восемь пожаров, сгорел комод с деньгами, прическа пострадала, подайте на батон…
— Иди ты к черту, Прикидон, я из-за батона сам пострадал. Тоже мне, сочинитель. Фортони махнул рукой и почесал затылок: — Здесь он прав, почему бы и не карандашом? На дороге сидел нищий и писал объявление, слюнявя химический карандаш: «Забыт на фронте рядовой пропавшего полка Натан Спиридоныч. Прошу выслать эшелон с гранатами и…и…» Вот тебе на…Этим Натаном грозилась Далила. Какой-нибудь тайный агент. Фортони взял карандаш и приписал: «…и…и…с конфетами».
