— Я пойду приготовлю поесть, Соу..
— Нет, ты еще не выздоровел, лежи, отдыхай, я все сделаю сама.
— Предлагаю компромисс — я тебе помогу в меру своих слабых сил.
— Все равно ведь не будешь лежать, упрямец. Но к воде я тебя не пущу, и не проси.
— Договорились!
После завтрака, который, как обычно, удался у Соу на славу, мы вернулись к сиротливо лежавшему на столе Либер Кламорис. Я постучал им по столу, выбивая остатки песка и раскрыл на случайной странице. Почерк был почти не похож на мой — такой же мелкий, но аккуратный и ровный, с жирными округлостями и острыми хвостами букв. Рисунки и сопровождавший их текст смотрелись удивительно уместно, да и содержание было вполне понятным. Впрочем, было бы странно, если бы я не понимал сам себя.
— Я все же боюсь этой проклятой книги, мастер, — вполголоса сказала Соу, разглядывая извилины знаков и схему их расположения на теле.
— Зато я буду действительно тебе полезен в том мире.
— Быть может, попробуем без нее? Я не подведу…
— Цель слишком сложна, чтобы рассчитывать только на себя. Тебе не нужна обуза, которую нужно защищать, которая теряет годы, питая тебя силой, которая способна остановить тебя на полпути.
— Но ты ведь не такой!
— Пока что такой. Всего лишь человек.
— Книга не сделает тебя кем-то другим.
— Конечно, нет. Она просто поможет. Сравни воина, идущего в бой с лучшим оружием, в крепкой броне — и оборванца с дубиной. Оба люди, но пользы от воина больше. Намного больше.
— Что ж, мастер, если я не могу тебя разубедить, остается только помочь тебе не погубить себя.
— Я рад, что ты понимаешь. Без тебя я бы не справился.
— Без меня ты бы и не рисковал.
— Знаешь, одна из твоих сестер говорила: «Жить — значит сражаться». Я был мертв.
За окном густыми хлопьями падал снег. Стоило бы заранее очистить дорожку наружу, но не хотелось. Теплый уют не выпускал наружу, заставляя считать происходящее за окном чем-то вроде движущейся картины — красивой, но недостижимой. Теплый оранжевый свет уличных фонарей превращал снегопад в сказочную метель, защищающую нас от мира снаружи.
Мы с Соусейсеки сидели на подоконнике, наблюдая за тем, как белый плащ матушки-Зимы укрывает землю от холода. Время капало сквозь пальцы, отсчитывая минуты уходящего года. Снаружи проходили редкие люди, спешившие к праздничным столам, к друзьям и родным. Окна многоэтажек напротив светились и мерцали, словно елочные гирлянды.
— Соусейсеки, ты не жалеешь о том, что мы не празднуем этот день так, как остальные?
