— Соусейсеки! - позвал я, но никто не ответил. Мне вдруг стало очень неуютно. Где же она? И шаги все ближе — неторопливые, словно шаги самой смерти.
— Соусейсеки! Ответь же!
Из темноты появился силуэт шагавшего — приземистый, массивный, проросший корнями сквозь висящее на нем тряпьё. При каждом шаге от него отваливались комья земли — словно пень срубленного дуба выкопался из земли, чтобы отомстить дровосекам. Отвратительно низко, почти на уровне груди из лохмотьев выглядывало лицо — изрытое морщинами, словно кора, с мерцающими глазами-гнилушками и сучком вместо носа. Леший. Им пугала меня бабушка, когда я не хотел есть.
«Не будешь есть кашу, придет за ней леший. Кашу сьест, а потом и тебя с ней заодно».
Мороз пробрал меня от одного этого воспоминания, и с самыми грязными ругательствами в адрес каши, лешего, бабушки и авторов книг о детском питании я побежал прочь от этой сырой, трухлявой, ненасытной мерзости.
Долго бежать не пришлось — впереди появилась какая-то тень, в которой можно было узнать спину того самого лешего. Я бежал по кругу!
— Соусейсеки! Вытащи меня отсюда! Где я, черт подери?!
— Ты в моем Н-поле.
Голос шел со всех сторон сразу, и гулкое эхо разнеслось по галерее. Леший тоже услышал меня и уже успел подойти довольно близко.
— Откуда здесь эта дрянь, Соусейсеки? Выпусти меня!
— Он жил в тебе очень давно, я лишь выпустила его наружу.
— И что мне с ним делать? Он же меня сожрет!
— Так не дай ему это сделать.
— Чтоб тебе треснуть, мер…
Тяжелый удар выбил воздух у меня из легких, сбил с ног и швырнул на пол. Леший был быстрее, чем казался. Я едва успел подняться на четвереньки, как снова оказался на полу, а в груди словно разорвалась граната. «Он же забьет меня» — мелькнула мысль, и крик ужаса заметался над невидимым потолком.
Леший занес лапу для следующего удара, но я успел откатиться. Во рту был соленый привкус крови, кружилась голова. От очередного удара я спрятался за колонной и осколки камня оцарапали мне лицо. Думать, думать, думать. Как же, подумаешь тут, когда за тобой охотится пень-переросток!
Идея пришла довольно быстро. Метнувшись в сторону от загребущей лапы, я сдернул со стены неожиданно легко поддавшийся штандарт и накинул его на лешего, когда тот заглянул за колонну. У пенька не хватило ума разорвать или снять тряпку, и он вертелся на месте, бестолково размахивая корявыми ручищами.
— И что мне теперь с ним делать?! — крикнул я в темноту.
— Убить, что же еще?
