— Не торопись. — Услышал бесконвойник голос Семихвалова.
— Ну, чего?
За стеклом двери зеки разувались, искали тапочки, а Петр хитро улыбался и, после небольшой паузы прошептал:
— Не стоило в стенке деловье оставлять…
Николай в ответ пожал плечами:
— Может, пронесет.
— Ладно, — махнул рукой семейник, — это твои макли, я тебе другое хотел сказать…
— Что же?
— Я там, в тумбочке одну маляву оставил. Ты ее не трогай.
Отстранившись, Куль с недоумением посмотрел на Семихвалова. Такое за все время их семейничества случилось впервые. Обычно один из них что-то прятал в выдолбленной полке, но всякий раз предупреждал другого о новой вещи и без таких странных заходов.
— Ладно. — Кивнул Николай. — Как скажешь — так и будет.
— Нет, ты понимаешь, это я не потому, что ты как эти бумаги увидишь, сразу читать кинешься, нет, я тебя же как облупленного знаю… Просто там чужая тайна.
Понимаешь?.. Мне один мужик ее доверил и попросил никому ничего. Даже тебе… Но я, вот… Ну не мог не предупредить… Понимаешь?
Куль кивнул:
— Что за базар.
— Вот и хорошо. — Семихвалов сразу успокоился и стал похож на себя прежнего.
— Погоди… — У Николая возникла мысль, и он решил ее немедленно проверить, — Ты этих всадников видел?
— Каких всадников? — Теперь недоумевать пришла очередь Петра.
— Ну, которые после взрыва на плацу гарцевали.
— Первый раз слышу! — Искренне отозвался семейник и Куль ему, как и всегда, поверил.
Но как странно. Не могло же быть, чтобы все свидетели этого мистического зрелища молчали о нем, как партизаны?!
— А ты поспрошай у народа. — Улыбнулся Николай.
— И поспрошаю. — Осклабился в ответ Семихвалов.
Ложиться на какой-то час, час пятнадцать, смысла не было, да и первоотрядники, поднимающиеся раньше остальных в зоне, уже выбегали из секции на свои рабочие места. Кулин некоторое время бесцельно послонялся по секции, потом решил замутить чайку и это предложение нашло в народных массах, в лице Петра Захаровича, живейший отклик.
Когда банка запарилась, Семихвалов полез в тумбочку за стаканами.
— Слышь, Коль…
— Что?
— Может, нам библиотекаря позвать?
— У тебя с ним крутые макли? — Предположил Кулин.
— Ну, надо… — Ничего не поясняя, сообщил Петр, и извлек третий хапчик. — Сходи за ним, а?
Пожав плечами, Куль встал. Шконка Братеева, великого зековского писателя, находилась почти у самого входа в секцию. Подойдя к библиотекарю, который, как всегда, спал накрывшись с головой, Николай тронул того за ногу. Даже из-под одеяла эта нога показалась Кулину слишком холодной и какой-то неестественно скользкой.
