Да-да. Бивни Африканских слонов.
Кару тяжело вздохнула, когда увидела их. Бримстоун не стал объяснять, что за лот нужно искать, а лишь коротко бросил, что она сразу же его узнает. Ну, что ж, так и вышло. И перевозить их в общественном транспорте будет просто необычайным наслаждением.
В отличие от остальных покупателей, у Кару не было длинного черного автомобиля, поджидающего её у входа или парочки бандитского вида телохранителей, чтобы переть неподъемную для неё ношу. В её распоряжении были только нить скаппов да личное обаяние, чего оказалось недостаточно, чтобы убедить таксиста разместить на заднем сидении бивни длиной под два метра. Поэтому, ворча и чертыхаясь, Кару самой пришлось волочить их добрых шесть кварталов к ближайшей станции метро, а потом вниз по ступеням и через турникет. Бивни были завернуты в брезент и обмотаны скотчем, поэтому когда уличный музыкант опустил свою скрипку и осведомился:
— Эх, красотка, что это ты такое прешь?
Она ответила,
— Скрипача, который совал свой нос куда не следует!
И поволокла свою ношу дальше.
Конечно, могло быть и хуже (и частенько дела обстояли именно так — хуже). Желая заполучить интересующие его зубы, Бримстоун мог запросто отправить её в какое-нибудь богом забытое место. Как-то раз, после инцидента в Санкт-Петербурге, поправляясь после ранения, Кару вне себя от злости спросила:
— Моя жизнь и вправду так мало значит для тебя?
Как только этот вопрос слетел с её языка, она уже жалела, что задала его. Она боялась услышать положительный ответ. У Бримстоуна было множество недостатков, но он был её семьёй, как и Исса, Твига и Язри. И если она всего-навсего расходный материал, знать об этом наверняка ей не хотелось.
Его ответ ни подтвердил, ни опроверг её страхов.
— Твоя жизнь? Полагаю, ты хочешь сказать твоё тело? Твоё тело, Кару, это всего лишь упаковка, не более. Что же касается твоей души — это совсем другой вопрос, и, насколько я знаю, ей пока ничего не грозит.
— Упаковка?
Ей не нравилось подобное определение. Это звучало так, будто любой мог вскрыть её, порыться в содержимом, что-то изъять как из блокнота с отрезными талонами.
— Я всегда полагал, что ты придерживаешься того же мнения, — сказал он. — В противном случае, с чего ты так себя изрисовывала.
Бримстоун не одобрял её татуировок, что было весьма забавно, ведь именно он нес ответственность за появление первых двух — глаз на её ладонях. Хотя Кару скорее подозревала, чем знала это наверняка, так как не способна была добиться от него ответов даже на самые элементарные вопросы.
