Он промышлял в Пулкове мелкой коммерцией и сбором пустой тары, а может, еще чем. Работал он там не один, с «подельником», и именно его юный друг обратился к одному из милиционеров, работавших на месте преступления, и заявил, что его товарищ пропал. От него было отмахнулись и посмеялись даже, но потом вспомнили, ибо, когда он рассказывал о пропаже своего друга, ужас стоял в его глазах и не было на нём лица… А пока телефонный звонок, вкрадчивый и настырный, прекратил внутренний монолог Зверева, похожий то ли на диспут, то ли на объявление приговора.
— Юра, здравствуй. — Это старший товарищ, наставник и вождь решил поговорить с ним, что вообще-то было вещью обыкновенной.
— Доброй ночи. Вы по поводу дохлых клоунов?
— Юра, ты где был весь вечер?
— По делам своим скорбным хлопотал.
— Юра, мы пейджеры получили. Давай я тебе один на пояс повешу, а другой на шею… Ты сейчас не очень пьяный?
— Шутите.
— Юра, ты бы приехал сейчас на службу.
— Я как бы только что с нее. Часа как два. Что вообще происходит на свете?
— А просто июль. Дело «Профессуры» тебе отдаем. По приказу вышестоящих товарищей.
— На меня и так много чего навешано.
— Там у нас корреспонденты спят в дежурной комнате. Или в КПЗ их пустили. А в аэропорт все каналы телевизионные приезжали. Вакулин на всякий случай всех, кого увидел, арестовал.
— То есть как всех?
— Вроде как убийц, официантку, водителя такси. Ты же знаешь его квадратно-гнездовые методы. Может быть, это и хорошо, Юра. Ты разберись там. Нам эстраду не простят. Ну, пока. Так что ты лучше сразу выезжай…
Нацедить бы сейчас фужер граммов в триста, откусить от горбушки черствой, луковицу почистить. Простая и естественная вещь.
Утро уже недалеко, тайно проникает в коридоры и комнаты. Зверев выпил граммов семьдесят пять, сосиску бросил в кипяток, потом еще посмотрел ночной канал. Опять дикторша вопрошала и причитала, рассуждая о невозможности найти преступников, как это было всегда и всюду.
Допросы он начал в полдень. В семнадцать часов посетил морг и никаких положительных эмоций от этого визита не получил. Акты экспертиз еще не были готовы, и часа два он просидел над протоколом осмотра места происшествия.
Водителя такси он отпустил сразу, взяв подписку о невыезде. С официанткой дело обстояло несколько сложнее. Женщина средних лет и обыкновенной наружности.
Из показаний Лизуновой Тамары Петровны, 36 лет, ранее не судимой.
«— В то утро посетителей было мало. Их вообще мало сейчас в принципе. Цены высокие, рейсов почти нет, керосина нет, иностранцы кушают в другом месте: на втором же этаже, но с другой стороны. Так как-то повелось. Артистов узнала сразу, посадила за столик в углу зала, обслужила на высшем уровне. Летели они, видно, не на гастроли, не на концерт, иначе бы с ними обслуга была и другие всякие люди.
