Все послеобеденное время я проводил за гимнастикой, накачивая мускулы и занимаясь бегом.
Как утверждал Гоп, нельзя было терять ни минуты. И вот через два месяца усиленных тренировок я почувствовал, что готов к любому повороту событий. Гоп предупредил меня, что до-меньер Квохи — рослый мужчина. Меня это мало беспокоило: чем больше габариты, тем лучше цель.
По залу для аудиенций прошел приглушенный ропот, медленно растворились высокие позолоченные двери. Из них выбежала пара слуг в ливреях, а за ними вальяжно прошествовал семифутовый цирковой силач, взошел на пьедестал и повернулся к толпе просителей.
Доменьер Квохи был невероятно огромен. Шея его была толщиной чуть ли не с мое бедро, а лицо — словно высечено из гранита. Он сбросил яркий алый плащ с квадратных плеч и протянул кряжистую руку, чтобы взять церемониальный меч, который волок один из его слуг. Квохи одной рукой вытянул оружие из ножен, воткнул его в пол и положил ладони на рукоять.
— Жалобщики есть? — гулко зарокотал его голос по залу.
Это была та самая реплика, после которой мне надлежало появиться на сцене. Единственное, что от меня требовалось, так это высказаться, а уж тогда доменьер Квохи будет рад снизойти до рассмотрения жалобы. А тот пустячок, что рядом с ним Примо Карнера [6] показался бы худосочным пацаном, вообще не должен был трогать меня.
Я пискнул, прочищая горло, и подался вперед, не так чтобы очень далеко.
— Я хотел бы попросить слова… — начал было я, но меня никто не слушал.
Впереди сквозь толпу проталкивался какой-то верзила в черной тоге, и все оборачивались на него. В конце концов он выбрался на открытое место и, откинув полы плаща, с лязгом выхватил из ножен длинную шпагу. Похоже, кто-то меня опередил.
Новоиспеченный претендент на пост главы Бар-Пандерона стоял перед Квохи, и обнаженное лезвие говорило красноречивей, чем любые слова. Какое-то время доменьер смотрел на него, потом повернулся и дал знак слуге. Тот выпрямился и прочистил глотку:
— Оспаривается положение доменьера Бар-Пандерона. И пусть исход дела решит поединок. — Слуга, взвизгнув напоследок, ловко отпрыгнул с дороги.
Квохи не торопясь спустился с пьедестала к тому, в черном. Я быстро лавировал между людьми, чтобы получше все рассмотреть.
Парень в черном отбросил свой плащ и остался в облегающей курточке, штанах в обтяжку и тяжелых мокасинах из мягкой кожи. Мускулатура его впечатляла, но Квохи возвышался над ним, словно дуб.
Я не знал, радоваться мне или расстраиваться из-за того, что у меня прямо из рук перехватили инициативу. Если этот в черном победит, смогу ли я, в свою очередь, вызвать его на бой?
