— Мистер Тернер, — произнес я отчетливо, — если вы сделаете хоть один шаг, я вас сброшу обратно на первый этаж.
— Я тебя пристрелю, как сукиного сына! — Тернер выбрасывал слова сквозь узкую полоску сжатых губ, глаза пронзали меня насквозь, будто разряды электрического тока. Угроза была очевидной, но здравый смысл преодолел ярость, а может не здравый смысл, а пистолет в моей руке.
— Проходите в гостиную, я сейчас позову Мери, она приготовит ужин.
— Я с этой потаскухой разговаривать не буду. Выкладывай, чего хотел и убирайся, пока тебя не размазали по стене.
— Не тебе выбирать, Арнольд, кто сегодня будет с кем разговаривать. — Элиза подошла неслышно и слышала последние слова Тернера. — Тебе было велено пойти в гостиную и ты услышишь, зачем тебя позвали. И станешь делать то, что для тебя будет более выгодно. Не криви губы, упрячь свои эмоции подальше и выбирай.
Тернер не ожидал от Элизы такого напора, он как будто сразу отрезвел и направился в гостиную. Мы следовали за ним. Молча расселись кто где, я выбрал место так, чтобы видеть каждое движение Тернера.
— Вы понимаете, два влюбленных пижона, что вы обречены оба, притом, смерть будет мучительной? Понимаете или нет?
— Прекратите угрозы! — я полез в книжный шкаф и достал копии двух магнитофонных кассет. Тернер завороженно смотрел на меня, до него стал доходить истинный смысл нашей встречи. Я не знаю, какие он питал иллюзии по этому поводу, но теперь их не было, в нем взял верх расчетливый делец, который должен в любом случае выйти сухим из воды.
— Значит, шпионили. Дик? — он смотрел на меня холодно, будто сквозь меня, просчитывая моменты, когда он дал промашку и я записал компромат.
— Что это?
— Два разговора.
— Один на веранде у папаши Гленна, да?
— Вы угадали. Тернер рассмеялся.
— Какой же я идиот, что не предусмотрел такой простой комбинации. Меня подвел Гвалдмахер: он описал такого простодушного идиота, что мне и в голову не пришло: Мэйсон, этот смазливый глупец, с разбегу, без подготовки, задумал провести Арнольда Тернера, который может раздавить этого идиота, как поганую букашку. Понятно. О чем мы тогда говорили, а Дик?
— Избавьтесь от скверной манеры, Тернер, дрессируйте своего секретаря. Я могу включить магнитофон?
— Хорошо, включите. — Тернер был спокоен, но в то же время с такой ненавистью бросал взгляды на Элизу, что мне становилось не по себе. Как ни странно, Элиза к этим взглядам оставалась равнодушной. У нее оказалась удивительная воля или она чувствовала, что я не дам ее в обиду? Вероятно и то, и другое. Я вставил кассету в свой диктофон и нажал кнопку, воспроизводя запись не с начала, а наугад, в середине.
