Отправив одну кассету в Чикаго, и приехав домой, так я стал называть особняк Тернера, я сразу же прошел в библиотеку: следовало запрятать между книгами обе копии с кассеты. Одна мне была не нужна, но я не знал, как ее уничтожить. Была бы печка, как в нашем доме у тетки, я бы сжег ее. Что ж, если Мери будет в безопасности, не откажу себе в удовольствии подарить Тернеру обе копии. Вторую бесплатно…
Едва я успел сделать эту работу, как явилась Мери.
— Мери, что случилось? Отчего у тебя такой расстроенный вид?
— Дик, я боюсь, у меня абсолютное чувство опасности и я ее ощущаю каждой клеткой своего тела.
— Мери, поверь мне, все обойдется.
— Что обойдется?
— Никто не посмеет тронуть ни тебя, ни меня.
— И миссис Тернер?
— И ее тоже.
— Вы уедете?
— Наверное.
— Куда?
— По всей вероятности, в Париж.
— Почему ты не ответил мне сразу, у тебя появились от меня секреты?
— Не будь мнительной, мы действительно поедем в Париж. Ты же слышала, что мне принесут чек на парижское отделение банка.
— Так лучше, а то темнишь: по всей вероятности..
— Я так сказал, чтобы не делать тебе больно.
— Смотри, какая забота. Дик, не переживай за меня, я уеду к матери. Здесь я не останусь, это равносильно смерти.
— Когда ты уедешь?
— Сразу же после вас.
— Я советую тебе исчезнуть пораньше.
— А что скажет мистер Тернер? Куда девалась миссис Голсуорси?
— Да, я как-то не подумал.
— Дик, ты придумал, как остаться живым в этой ситуации?
— Почти.
— Думай скорее, до воскресенья не так много осталось. А если ты пугнешь Тернера той записью, что я тебе отдала?
— Если бы ты сейчас оказалась на другом конце земли, я бы так и сделал, но первое и единственное подозрение падет на тебя. И тогда за твою жизнь никто не даст и ломаной монеты.
— Ну и пусть.
— Ты не хочешь жить?
— Зачем?
— Это не ответ, Мери. До сих пор ты прекрасно жила, не так ли?
— Лучше бы я не жила. Ты не представляешь, Дик, сколько я насмотрелась и наслушалась, сколько грязи было в этом доме и подлости.
Мери отрешенно смотрела в окно, губы непроизвольно шевелились, будто она продолжала говорить со мной шопотом. Я взял ее за руку и усадил в кресло.
— Мери, не вспоминай, это не принесет тебе радости и облегчения. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— О другом? — Мери усмехнулась, — знаешь, Дик, в жизни всегда наступает момент, когда следует остановиться и подумать: как ты жил и для чего, и следует ли вообще дальше жить?
Я открыл дверцу старинного буфета, Мери сейчас бы не помешали пару рюмок чего-нибудь крепкого. На второй полочке стояло несколько бутылок с коньяком и надменно застыла большая бутылка со смирновской водкой. Я достал бутылку и две рюмки.
