Чем я занимался последующие восемь лет? Разным: был вышибалой в ночном клубе, спарринг-партнером в профессиональном клубе бокса, рекламировал залежалый товар, получая соответственно комиссионные, служил личным телохранителем дона Чезаре, крестного отца мафии в нашем городе. Последний год, принимая во внимание мой недолгий опыт в Гонконге, я подвизался в конторе по страхованию недвижимости, должность, на которой я мог бы держаться всю оставшуюся жизнь, получая около двух тысяч в месяц. Я завел собственную «Тойоту», снял уютную квартиру в центре города, накупил два шкафа книг и значительно пополнил свое самообразование. Более того, неожиданно для себя пристрастился к симфонической музыке, не пропуская ни одного концерта с приезжими музыкантами. Довольно разительная перемена в сравнении с моим прежним образом жизни. Естественно спросить, что вызвало такой поворот? То же, что и после шести лет службы в наемниках: надоело быть запрограммированным манекеном, надоело любить дешевых женщин, исполнять чужие приказы и чужую волю, быть мальчиком на посылках, хотя бы даже у самого дона Чезаре. Словом, надоело быть среднестатистическим примитивом. А классическая музыка, будь то Гайдн, Глюк, Чайковский или Шопен, хочешь ты этого или нет, наполняет тебя каким-то новым смыслом, в душе происходят озарения и ты невольно начинаешь задумываться о смысле жизни и о чем-то таком возвышенном, чего тебе раньше и в голову не могло прийти. Да и в конце концов, не такой уж я полный идиот, чтобы до старости слушать брейк и глушить неразбавленный виски.
Если быть откровенным до конца, то в концертные залы я поначалу стал захаживать лишь для того, чтобы завести стоящее знакомство с какой-нибудь дамой полусвета и удачно жениться. Совсем неплохо, рассуждал я, стать мужем итальянской графини и медленно, со вкусом промотать две сотни тысяч долларов. С дамой я не познакомился, а к музыке пристрастился. Я и сам этого не ожидал, если при мне раньше упоминали Моцарта или Сальери, пережевывая обстоятельства и причины отравления великого композитора, то я всегда был на стороне Сальери. Я считал, что он отравил Моцарта только лишь с целью грабежа в силу своей бедности. А что ему оставалось делать? Не стоять же с протянутой рукой у церкви. А оказалось, что причиной была зависть. И мое отношение к Сальери резко изменилось, то есть, попадись он мне сейчас, я бы ему сделал бледный вид и макаронную походку. Это выражение я запомнил с детства, так говорили все наши мальчишки. Конечно, в моем пристрастии немалую роль сыграла и генетика: мой отец, авантюрист высокого класса, в перерыве между отсидками играл на тромбоне в любительском симфоническом оркестре. Так что, пока мой родитель не залетел в тюрьму первый раз, я достаточно наслушался классики.
