Тернера понесло, наверняка такие подробности его интимной жизни с Элизой не входили ранее в планы разговора со мной, но злость кипела в нем и требовала выхода, и я поневоле как бы сделался на время громоотводом. Тернер неожиданно умолк и даже с некоторым удивлением посмотрел на меня.
— Извините, Дик, вам этого не следовало знать. Хотя, атмосфера моего дома вам небезынтересна и, возможно, окажет помощь при знакомстве с Элизой. Возможно, теперь вы лучше представляете, какой образ больше всего подойдет для роли соблазнителя. Вы должны вызвать у нее сочувствие к вашей судьбе, заинтересовать как мужчина, потенциальный друг, а потом и любовник. Женщину такого темперамента я вряд ли удовлетворяю в достаточной степени, значит, она испытывает тоску по мужчине, но еще раз повторяю, что на случайную связь она не пойдет: вы должны произвести впечатление порядочного человека, которому пришлось многое перенести и которому просто не везло в этой сумасшедшей гонке, которую мы зовем жизнью. Придумайте историю о том, как разорился ваш отец. Это вас сразу сблизит. Не форсируйте события. Если она что-то заподозрит или вы ей не приглянетесь, то потом этого не поправишь. И в таком случае я вам не позавидую.
— Вы мне угрожаете, мистер Тернер? — спросил я почти равнодушно, хотя мне очень хотелось треснуть его слева. Я вообще отметил у себя в последнее время неожиданное чувство, о котором раньше не подозревал, его попросту не было, появилось оно после истории с Гвалдмахером и моим прежним шефом Дугласом: я стал рассматривать мужчин, отыскивая у них прежде всего наиболее уязвимые, открытые точки, с целью, при возможном конфликте, вырубить противника первым, не дожидаясь, чтобы это успел сделать он. Так и с Тернером: я смотрел на него и определял, как его лягнуть так, чтобы он надолго улегся на лакированный пол веранды папаши Гленна. Тернер был тренирован и почти моего роста, может на дюйм с четвертью ниже, но я был абсолютно уверен, что он грохнется после первого удара; он был старше меня почти на двадцать лет и в нем был лишний вес. Думая о Тернере, я вдруг отвлекся и стал одновременно рассуждать, что я сделаю со ста тысячами в Париже. Я не вовремя размечтался, ответ Тернера вернул меня на землю с европейских облаков и внес заметный диссонанс в мои розовые мечты. За мной давненько водилась такая черта: в момент самых серьезных ситуаций я умел отвлекаться и думать о чем-то другом. Иногда это помогало в прежней жизни: когда я попал в плен и меня допрашивал бородатый верзила в звании полковника, а звания любые мятежники всех рангов себе присваивали сами, исходя из собственных амбиций и притязаний на власть, то я, чтобы не сойти с ума, допросы длились по десять часов, представлял себя во Флориде на пляже, вспоминал самые приятные минуты, проведенные с друзьями в юности, думал о покойной тетке, словом, раздваивался и уносился одной половиной в воспоминания, а другой тупо смотрел на будущего президента, потому что этот верзила, одолев регулярные войска и банды наемников, так писали левые газеты о нас, стал президентом страны. В данный момент мои радужные надежды на сто тысяч отвлекали, я расслабился и на какое-то мгновение перестал чувствовать опасность.
