Кто знает, может быть, те, кто хоронил вождя, — русские рабы-полоняне, да и часть воинов были потом уничтожены. А человек с бронзовой пайцзой был убит последним и зарыт недалеко от поверхности холма, чтобы отвлечь внимание. Найдут такое захоронение и отступятся.
Во всем рассказанном наиболее спорно видение призрачной пади. Оно нереально. Но есть и объективные факты. К ним принадлежит и сохранившееся в народе название «Татарская могила» и какие-то сказания в песнях о «кладе», и находка захоронения человека с бронзовой пайцзой. Любопытно отметить, что ни на самом холме (Татарской могиле), ни вблизи него нет и следов обычных мусульманских кладбищ. Только каменный страж — свидетель древних дел и событий — напоминает о том, что здесь может быть что-то скрыто.
В руках у меня обычная записная книжка. Ее оставил в транзитном самолете мой попутчик — тоже геолог.
Мне, право, неприятно, но вынужден сознаться, что заглянул в записную книжку, рассчитывая найти в ней нужные координаты — адрес, место работы или хотя бы фамилию владельца.
Нет. Никаких примет там не было. Это оказался дневник, по которому можно было проследить поиск метода, важного для народного хозяйства, а также моменты зарождения идеи, сомнения и находки…
Думаю, мой случайный попутчик не обидится, если опубликую его записи, не претендуя на авторство. Обязуюсь в любой момент возвратить ему книжку.
Удивительная метаморфоза. Лето и осень 1964 года. Стремление записывать свои мысли возникало не раз. Почти всегда от этого отвлекало обилие записей, которые приходится делать на работе, не расставаясь с авторучкой. В поле ведем дневник наблюдений. Зимой в камералке обильны записи результатов обработки. Поэтому все время откладывал на будущее свой дневник.
И вот в начале отпуска (кстати, впервые в жизни летнего) здесь, в одном из отдаленных районов, наконец-то начинаю вести записи.
Поводом послужила гигантская гусеница, длиной сантиметров пятнадцать. Поймал ее вблизи картофельного поля, на опушке леса, на листьях папоротника. Гусеница была необычайно пестрая: желтая, зеленая, с темно-синими полосами-разводами. Осторожно положил ее в коробку из-под папирос, выбросив осыпавшиеся остатки табака.
Только глубокой осенью я вновь подумал об этой находке.
В сумерки раздался в комнате странных шорох, Я подошел к окну, где у меня навалом лежали и образцы пород, и диковинные коренья. Звук шел из папиросной коробки. Оказывается, моя гусеница успела окуклиться, пройти все тайны метаморфозы и стать великолепной красавицей бабочкой.
