Величественный всплеск звуков был прелюдией из Четвертого концерта Хэйли. Звук нарастал в мучительном триумфе, выражая отрицание боли, гимн далекому видению. Потом мелодия оборвалась. В музыку словно швырнули пригоршню булыжников, смешанных с грязью, затем раздался звук перекатывающихся камней и капающей воды. Это был концерт Хэйли, переделанный в популярный мотивчик. Возвышенная радость превратилась в пошлое кабацкое веселье. И все же именно следы музыки Хэйли придавали форму этой мелодии, поддерживая ее, словно спинной хребет.
— Неплохо, да? — хвастливо сказал Морт Лидди, нервно улыбаясь. — Очень даже недурно, да? Лучшая киномузыка года. Премия на фестивале и долгосрочный контракт. Это ведь моя музыка к фильму «Рай в твоем саду».
Дэгни стояла, обводя взглядом гостиную, словно ее вид должен был стереть в сознании звуки мелодии. Она медленно озиралась в поисках убежища и вдруг увидела Франциско, который стоял, прислонившись к колонне и скрестив руки на груди. Он смотрел ей прямо в глаза и смеялся.
Не дрожи так, подумала Дэгни. Уходи отсюда. Ее захлестывал гнев, который она была не в силах сдержать. Не говори ничего. Иди спокойно. И уходи, уходи отсюда, говорила она себе.
Дэгни пошла к выходу. Она двинулась медленно и осторожно, но услышала слова Лилиан и остановилась. За вечер Лилиан повторила это уже множество раз в ответ на один и тот же вопрос, но Дэгни услышала ее слова впервые.
— Это? — говорила Лилиан, выставив руку с металлическим браслетом на обозрение двум холеным дамам. — Почему же, нет. Это не из скобяной лавки, это особо ценный подарок моего мужа. О да, я понимаю, он ужасен. Но видите ли, по идее этот браслет просто бесценен. Конечно, я охотно поменяла бы его на обыкновенный бриллиантовый, но почему-то мне никто этого не предлагает, хотя ему цены нет. Почему? Дорогая моя, это первая вещь, сделанная из металла Реардэна.
Дэгни больше не видела и не слышала ничего вокруг. Она чувствовала, как гробовая тишина давит ей на барабанные перепонки. Она утратила чувство времени. Сейчас она не осознавала никого: ни себя, ни Лилиан, ни Реардэна — и не осознавала смысла своего поступка. Это было мгновение, вырванное из времени. Она видела лишь браслет из зеленовато-голубого металла.
Дэгни сорвала со своей руки бриллиантовый браслет и услышала свой спокойно-ледяной, лишенный эмоций голос, прозвучавший в мертвой тишине:
— Если вы смелее, чем мне представляется, вы поменяетесь со мной.
