— Конечно, — сказал ему парень с разноцветной растительностью. — Вы элегантны, как торшер.
Гражданин отпустил ему терпеливую вежливую улыбку.
— Я человек широких взглядов, но ведь существуют общие эстетические нормы. Зачем вам эта растительность на подбородке? Вы под кого? Под Сурикова или под Хемингуэя?
— Мы просто так.
— Для души.
— Своеобразие от недомыслия. Самобытность от неумения вести себя в обществе. А ведь еще Антон Павлович Чехов говорил на эту тему…
— Поцелуйте вашу милую кошечку Розу, — сказал ему чернобородый.
— Не забудьте полить ваш любимый кактус, — сказал ему пестробородый.
— Я от вас этого не ожидал. А еще образованные. — Элегантный гражданин отошел. Ему, наверное, очень хотелось уйти совсем, но что-то удерживало его, что-то невысказанное. — Бескультурье, — сказал он. — Деревенщина в шляпах!
Парень с разноцветной бородой улыбнулся и, надеясь вернуть разговор в русло поэзии, протянул гражданину руку.
— Пусть жертвенник разбит — огонь еще пылает.
— Неандертальцы! — закричал гражданин петушиным криком. Поправил сбившийся галстук и ушел, презрительно и гневно выпрямив спину.
— Этот не умрет — культурен до упора. — Чернобородый сплюнул. — Павлин!
За его спиной послышался смех. Над парапетом торчала Ольга. Волосы ее горели осенним пламенем. Ольга смеялась, била кулаком по граниту.
— Да здравствует солнце, да скроется тьма! — сказал ей чернобородый.
— Чего смеешься? Смех всегда подозрителен, — сказал другой.
— И вас дразнят. — Ольга залезла на парапет. Уселась между парнями. — И меня дразнят.
— Нас не дразнят. Нам просто не доверяют.
Ольга провела по голове расческой. Волосы ее подсохли и теперь сияли под солнцем.
— Я думала, мне плохо. А вам еще хуже. Вы бородатые, я рыжая. Вот встретились… А этот мужчина дальтоник. Он не различает красок.
Парни захохотали.
— Павлин-дальтоник…
Ольга спрыгнула с парапета. Надела свитер. Поежилась.
— Хорошо, что я вас встретила. Теперь мне будет гораздо легче. Почему, а? Я знаю, что смеются не только надо мной одной, — и мне легче. А вы не великие люди?
— Нет пока. Но мы постараемся, — серьезно ответил ей парень с разноцветной растительностью.
— Постарайтесь, а то вам житья не дадут. Бороды разрешаются только великим. — Вдруг Ольга потускнела и сникла. — Хотя что вам, вы можете бороды сбрить.
— Что ты! Слово даем!
— Мы уже столько вытерпели. Мы теперь как булат.
— Я тоже не стану расстраиваться, — развеселилась Ольга. — Это зачем же я должна расстраиваться из-за дураков?
