— Что же мне делать? — спросила Ольга.
Боба тут же сунулся с предложением:
— Побрейся. Лучше быть лысым, чем рыжим. Могу биться.
— А еще поэт, — сказала Ольга. —
И он к устам моим приник
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный, и лукавый…
Разве ты когда-нибудь сможешь такие стихи написать!
Девушка-продавщица погладила Ольгу по голове:
— Ты хорошо читаешь. Не нужно бриться. Проще можно. Стань великим человеком — и все. Великим все разрешается. Великие могут быть рыжими, лысыми, бородатыми, даже лопоухими.
— А если я не смогу?
— Не надо, — сказал охотник. — Посмотри на меня. — Он приосанился, выставил ногу в болотном кожаном сапоге. — Видишь, как я одет? Я одет экстравагантно. А кто дал мне право так одеваться? Охотничий билет. Я охотнкк, и одеваюсь я, как охотник. Сними я ружьишко, патронташ, кинжал, всякий встречный-поперечный надо мной захохочет. А сейчас молчат — не смеются. Потому что у меня охотничий билет — разрешеньице. У меня, жуткое дело, все в соответствии с документом. — Охотник произнес как пророчество: — Удостоверение личности.
Боба захохотал.
— Она тоже охотница. Моржа один на один завалила.
— Ну, завалила. Я его из винтовки.
— Моржа? — Охотник поежился и засмеялся. — Кстати о медведях, — сказал он. — Я вам еще не поведал?
— Она оленей била. — Боба от смеха скорчился. Он смеялся с подвизгом.
Охотник смеялся сипло, словно из него пар выходил.
Ольга бросилась к стойке с оружием. Они с продавщицей вместе схватили ружье и потянули его каждый к себе, позабыв, что в незаряженном ружье больше смешного, чем страшного.
Охотник и Боба заливались, словно два саксофона.
Тимоша молчал.
Шут (дядя Шура) тоже смеялся. Он сидел на полу и смеялся голосом скрипки. Из его глаз длинными острыми струйками били слезы.
Закатывался Боба:
— Во врет — уметь надо. Ну и рыжая! Соври еще!
Икал охотник:
— Жуткое дело. Куда мне со своим медведем…
Ольга выпустила ружье. Продавщица спиной ударилась в полку с товарами. Ольга тут же схватила другое. И… грохнул выстрел. Ольга испуганно посмотрела вокруг. Дыма не было, раненых тоже. Это выстрелил шут (дядя Шура) из дурацкого пистолета разноцветными кругленькими бумажками с очень вкусным названием — конфетти.
— Почему вы смеетесь? — спросила Ольга. — Почему вы смеетесь, не зная? Почему вы ему верите, почему вы не верите мне?
— Она нерпу сама себе настреляла на шубу, — взвизгнул Боба.
Ольга выбежала на улицу.
— Боба, имеешь, — тоскливо сказал Тимоша.
— Посмеяться нельзя? Смех — витамин для нервной системы. — Боба снова застрекотал: — Ха-ха-ха!
