— Не было у меня рыжих родственников, — с угрозой в голосе сказала бабушка.
Дворничиха прошептала Ольге:
— Не обращай внимания. Они, сколько я их помню, все время спорят.
— Если еще хоть слово про рыжую Марфу, я улечу обратно на Север, — прошептала Ольга.
— Что ты, милая.
За окном печально и ломко затренькала балалайка.
— Шурик страдает, — сказала Клаша.
— Любовь, — улыбнулась Даша.
— Непутевый — везде непутевый. Даже продавщица — тьфу! — и та на него не смотрит. — Старуха Маша пожевала пирог, возмущенно сверкнула на бабушку глазами. — А я говорю, рыжая Марфа твоя родственница. Она кривого Матвея дочка. А кривой Матвей и твой дед — братья двоюродные.
— А я говорю, не было у меня рыжих родственников. Матвей был каштановый.
— Нет, рыжий.
— А я говорю — каштановый. Не было у меня рыжих родственников и не будет.
Ольга вскочила из-за стола. Стул в накрахмаленном белом халате упал. Ольга спросила тихо:
— А я?
— Что ты? Ты сиди, ешь пирог.
— А я разве тебе не родственница? — крикнула Ольга, оттолкнула ногой упавший стул и выбежала из комнаты. Громко хлопнула лестничная дверь. Звонок над ней звякнул от неожиданности. Умолкла балалайка. Аркашкин вальс громыхнул нелепым аккордом и затих.
— Ишь ты, — сказала старуха Маша. — Вся в рыжую Марфу. У тебя, Клаша, еще деверь был рыжий, Варфоломей.
— Не было деверя! — тихо и угрожающе прошептала бабушка.
— Как же не было?
— Не было!..
— Был!
Старая дворничиха взяла в зубы нож. Зарычала. И Маша, и Клаша примолкли в испуге. И Маша, и Клаша спросили:
— Что с тобой, Даша? Ты, никак, спятила?
На дворе опавшие листья. Их намело с улицы. Они колышутся и тоненько звенят. Ветер обшаривает углы и подвалы, торопит засыпающие деревья.
Воробьи снова завладели двором, скандалят и скачут.
Ольга выбежала из парадной. Воробьи разлетелись, как брызги. Со второго этажа во двор спрыгнул Аркашка, схватил Ольгу за руку и потащил ее за каменный цоколь вазы.
— Прячься, бабушки мчатся!
Ольга сжалась в комок. Аркашка развалился на скамейке, задрал ногу на ногу и принялся спокойно свистеть песни.
Старухи высыпали из парадной — Маша за Клашей, Даша за Машей.
— И не отказывайся. Твой деверь Варфоломей был форменный рыжий.
— Нет, каштановый… Ольга! — позвала бабушка. — Ольга!
— Форменный рыжий. Его так и дразнили: Красный Варфоломей. Его кулаки вилами закололи, когда он по продразверстке ходил.
— Каштановый!
— Рыжий!
Дворничиха схватила метлу. Крикнула:
— Хватит!
— А я говорю — рыжий.
