Мадлен и впрямь казалась соблазнительной, хотя Логан старался не обращать на нее внимания. Он давно не встречал такой свежести и искренности. И сейчас Логан ощущал зуд в ладонях от желания прикоснуться к ее шее и пригладить шелковистые прядки, выбившиеся из прически. Вконец смутившись, он указал на дверь:
– Да, приходите завтра утром. Мадлен улыбнулась:
– Всего хорошего, мистер Скотт,
Вскоре шаги ее затихли, а Логан все сидел, глядя на дверь. Он чувствовал пульсирующий жар в чреслах и ничего не мог с этим поделать. Слишком долго у него не было женщины – пожалуй, несколько месяцев. Он был слишком занят, чтобы искать замену прежней любовнице. Впрочем, никто и не привлекал его внимание… до сих пор.
Лукавая и коварная улыбка тронула губы Логана. Мысль о связи с невинной и неопытной девушкой прежде никогда не посещала его. Однако Логан ничего не мог с собой поделать; он представлял, как поведет себя Мадлен Ридли в его объятиях, представлял ее нагую в постели…
Пожалуй, он все-таки соблазнит ее. Все равно она недолго останется девственницей в столь развратном окружении: пройдет еще немного времени, и кто-нибудь воспользуется ее неопытностью… Так почему бы не сделать это самому? Ведь она сама того желает, а к тому же он отплатит ей за…
– Дьявольщина! – воскликнул Логан, встревоженный направлением, которое приняли его мысли.
С трудом заставив себя сосредоточиться на работе, он принялся читать контракты. Затем стал пересматривать расписания спектаклей и делать записи о музыке и декорациях. Продолжая работу, он слышал, как расходятся по домам его подчиненные. Актеры и музыканты заканчивали репетиции; плотники и художники убирали в мастерских, готовясь к завтрашнему дню.
Логан испытывал удовольствие, видя суету вокруг; он знал: если бы не он, «Столичного театра» не существовало бы. Театр создало тщеславие Логана. Тщеславие и упорный труд. О неудаче не могло быть и речи – он даже в глубине души не допускал такой возможности. Малейшая ошибка могла означать возврат к той жизни, на которую он был обречен, родившись в семье Пола и Мэри Дженнингс.
Тишину нарушил знакомый голос:
– За окном ночь, а ты по-прежнему в трудах, Джимми? Ведь ты уже сколотил себе состояние, почему же не радуешься ему?
