— Да… есть…
— Завещание меня не волнует, — сказала Грейс. — Я единственная дочь. Мисти унаследует то, что я ей оставлю.
— Мисти сейчас пойдет спать, — четко выговорил Ник. — Мы обсудим этот вопрос завтра.
— Мы?
— Вы боретесь с Мисти, значит, вы боретесь со мной, — сказал он.
— Я уверена, что Мисти не желает бороться. Она хорошая девочка.
Мисти почувствовала, что ей становится плохо. Реально плохо. Если она останется здесь еще минуту…
— Мы будем бороться, — сказал Ник, ведя Мисти к двери. — Располагайтесь сами, Грейс. У Мисти были очень тяжелые дни, и она крайне утомлена. Я должен позаботиться о вашей дочери, и я сделаю это.
Мисти дрожала всем телом, не в силах совладать с собой. Ник выругался, прижав ее к себе. Или ей показалось, что он выругался? Она не могла понять ни одного слова, но он продолжал тихо ругаться, и сквозь ее замутненное горем и болью сознание в конце концов пробились несколько слов.
Он действительно ругался, только не на английском языке.
Мисти не прерывала его, потому что странным образом поток этих ругательств действовал на нее успокаивающе. Быть в объятиях Ника и слушать…
— Ты ругаешься по-русски? — наконец выговорила она, и Ник произнес еще несколько бранных выражений.
Было невозможно продолжать дрожать, когда он так улыбался.
— Не останавливай меня, — сказал он. — Иначе я выставлю твою мать за порог. — Ник подождал, пока она снова не прижалась к нему. Уткнувшись подбородком в ее волосы, он снова тихо выругался.
— Что это за слово? — еле выговорила она.
— Это слово хорошим девочкам не надо знать.
Мисти слабо улыбнулась:
— Но какой язык?
— Таджикский, — сказал он. — Это у них самое лучшее ругательство. Узбеки тоже хорошо ругаются, а также перуанцы.
— Она ужасный человек, — прошептала Мисти.
— Да, ужасный. Бабушка оставила завещание?
— Да, но…
— Бабушка оставила ей дом?
— Она оставила дом мне.
— Ты хочешь, чтобы я выставил ее сегодня? С большим удовольствием…
— Нет! — Мисти снова охватило отчаяние. — Она выиграет дело. Она имеет право.
— На этот дом? Нет, не имеет. Но не волнуйся, Мисти. Я решу этот вопрос. Это наш дом.
Наш дом.
Эти слова уже носились в воздухе несколько недель. Наш дом.
Крепко прижав ее к себе, Ник замолчал, и слова его продолжали звучать в ее сознании. Наш дом.
Ее дом и его. Дом Бейли, Кетчупа и Тук.
— Все в порядке. — Ник погладил ее волосы.
Он поцеловал ее голову, потом кончик носа, а затем губы. Приподняв ее лицо, он прижал Мисти к себе, но без всякого напора. Она могла свободно отодвинуться от него. Ночь была слишком холодной, чтобы отодвигаться от него.
