Эдуард пробормотал себе под нос что-то несомненно нелицеприятное, но его слова потонули во взрыве женского хохота.
С этого момента обстановка за столом стала более непринуждённой, к радости всех присутствующих за исключением Стеллы. Она сидела бледная, натянутая, как струна, и в разговоре более не участвовала.
Я тоже не спешила вступать в общую беседу, однако судьба распорядилась иначе. Трапеза уже подходила к концу, когда у Эйвана из-за пазухи прямо на стол неожиданно выпрыгнула… лягушка! Ещё не успев разобраться, что к чему, я громко завизжала — сработал вырабатывавшийся веками инстинкт. Элла и Изабелла присоединились долей секунды позже. Лягушку наше трио, похоже, оставило равнодушной: она по-прежнему восседала на столе, в опасной близости от моей тарелки. Впрочем, кушать мне уже не хотелось.
— Ш-што это? — спросила я, наконец, дрожащим голосом, приложив руку к горлу.
— Это лягушка, — невинно ответил Эйван.
— Неужели? — Сердце по-прежнему часто стучало, но в целом ко мне уже вернулось самообладание. — А можно поинтересоваться, что она здесь делает?
— А это моя невеста, — улыбнулся младший царевич. Улыбнулся так наивно, что я даже растерялась, не зная, какие чувства вернее будет испытывать: то ли возмущаться его наглости, то ли поражаться глупости.
— А что, кого-нибудь посимпатичнее не нашлось? — с ухмылкой спросила Изабелла. — Или все остальные отказывались?
— А чем же эта плоха? Может, она по ночам красавицей писаной оборачивается? — отозвался Эйван.
— Это может быть, — охотно подхватила я. — Ночью, когда темно, любая жаба за красавицу сойдёт.
— Ну, так не всем же на принцессах жениться, — хитро прищурился Эйван. — С принцессами в игры играть — это для старших братьев развлечение. А нам, младшим, можно и попроще.
Я, кажется, говорила, что лицо Эдуарда прежде покрылось красными пятнами? Я перепутала, те пятна были так, бледненькие. Вот теперь его лицо действительно сделалось пунцовым.
— Не обращайте внимания, — процедил он сквозь зубы. — Эйван у нас молодой ещё да неопытный. — Он бросил на младшего брата чрезвычайно многозначительный взгляд. — Мы его дома малахольным кличем.
Эйван, похоже, нисколько не обиделся; он просто протянул руку, аккуратно подхватил лягушку и возвратил её обратно за пазуху. Меня снова передёрнуло от брезгливости. Думаю, тут я была не одинока, но так или иначе, с этого момента разговор за столом пошёл о других вещах, и я в нём более не участвовала.
