Врезаясь, как в глухую стену, в слова Лайла: «Прыгай в машину».
Где Лайл и где, если на то пошло, она сама? В темноте никого и ничего не различить, ей кажется, что она одна в комнате. По крайней мере это похоже на комнату, есть что-то в воздухе, ощущение замкнутого пространства, покоя, устойчивого объема. Наверное, она лежит — чем иначе объяснить такую неподвижность? — но в этом она не совсем уверена.
А в чем она уверена, так это в том, что у нее есть дела поважнее, чем лежать здесь, в этой, судя по всему, комнате, по какой-то, судя по всему, причине. Что у нее сейчас по плану? Зависит от того, какой сегодня день и который час.
Ох. Ей как-то не приходило в голову, что она не знает ни какой сегодня день, ни который час.
Возможно, все это ей снится. Так бывает: никак не проснешься, сон снимается слоями, спишь, но знаешь, что видишь сон. Очнуться от такого сна особенно трудно. Может быть, и это — лишь путешествие в бессознательное, из которого необычайно сложно вернуться.
Обычно ей снятся цветные, полные движения сны, в них что-то происходит, пусть бессмысленное и странное. Если это сон, то какой-то очень тихий и темный.
Сейчас она может вспомнить уже довольно много, наверное, почти столько же, сколько помнила до того, как все случилось.
Что — все?
Вот он, провал в памяти: чем бы ни было это «все», именно из-за него она не знает ни где она, ни какой сегодня день, ни который час, ни что у нее по плану. Расписание у нее очень плотное, каждый день забит, и это, чем бы оно ни было, в ее планы не входило.
Если бы понять, как она сюда попала и почему лежит. Может быть, получилось бы догадаться, как встать и заняться делом. А сейчас она ощущает непривычную потерю контроля: мозг отдает приказ двигаться, но ничего не происходит.
Глупость какая-то.
Допустим, это — сон, тогда все, что нужно сделать, это опять погрузиться в него, на всю глубину, дать ему время присниться целиком, чтобы потом, когда он кончится, вынырнуть в своем привычном мире, с его красками и возможностями, как всегда бывает, когда видишь сон и просыпаешься. Приятно найти разумное решение головоломки, выход из затруднительного положения — этому она научилась сама, и уроки были непростыми, поэтому она имеет право гордиться собой.
Только на этот раз ничего не получается.
На этот раз, приходя в сознание, она видит свет — слава богу, значит, по крайней мере не ослепла — и слышит неподалеку голоса, но их обладатели находятся вне поля ее зрения. Она пытается сказать: «Что здесь происходит?» И где, собственно, здесь? Но выговорить эти слова у нее снова не получается. Правда, теперь ей удается нарушить тишину, издав нечленораздельный звук, от которого у нее леденеет кровь. Идиоты так говорят. Или те, у кого недавно был инсульт, кого ни глаза, ни язык не слушаются. Вот как она говорит — как будто ее ударило взрывной волной или взорвало изнутри, покалечила какая-то внутренняя или внешняя сила.
