И все же Таня не могла забыть Генкиных слов, которые, будто репьи, прицепились к платью и уродовали его…
Вернулся Генка с улицы голодный и сразу — на кухню. А через минуту обратился к сестре:
— Где мама?
— Ква-ква, братик! — ответила та.
— Ты что, говорить разучилась? — рассмеялся Генка.
— Ква-ква, братик! — повторила Таня.
— Что расквакалась, — разозлился Генка. — Где мама, спрашиваю?
— Ква-ква, братик!
Генке стало не до смеха. Так можно и с голоду умереть, ничего не добившись.
— Хватит притворяться, — попросил он. — Мама что-нибудь оставила поесть?
— Ква-ква, брэ-кэ-кэ!
Глянул Генка на ее зеленое платье и все понял.
— Танечка, хорошая, — ласково сказал он. — У тебя такое красивое платье, а ты сердишься.
Лицо Тани посветлело. Она медленно подошла к зеркалу, повернулась и спросила:
— А чем оно тебе нравится?
Генка окинул взглядом сестру и сказал:
— Кружева белые и пояс. В общем, все.
— Не обманываешь? — сощурила глаза Таня. — А почему лягушкой дразнился?
— Да пошутил я, — признался Генка. — Обидно стало: у тебя новое платье, а я свои брюки порвал.
Таня улыбнулась:
— Ладно, иди поешь. Я твой обед под газету схоронила. И разогревать не надо, еще теплый.
Настоящие открытия начались для Олега с того дня, когда ему исполнилось пять лет и он получил в подарок от двоюродного брата велосипед. Но велосипед насколько был красивым и удобным, настолько и непослушным. Уже на следующий день он ни за что не захотел объехать огромную лужу и сбросил в нее хозяина.
Дома отец встретил Олега спокойно. Он посмотрел на измазанную рубашку и сочувственно заметил:
— Человека всегда что-то подводит, когда он учится. Ты видел в цирке велосипедистов, которые ездят на одном колесе? Думаешь, они не падали, не набивали синяки? Много-много раз!
Но Олег подумал о другом.
— Попадет мне от мамы.
— Обязательно, — подтвердил отец.
— Папа, — попросил Олег, — давай постираем рубашку, пока нет мамы.
— Это она умеет лучше нас. К тому же мне скоро на работу.
Когда отец ушел, Олег набрал в таз воды и принялся стирать рубашку. Но чем больше он старался, тем хуже получалось. Белые клетки на рубашке теперь стали темными. Он оставил стирку, с досады заплакал и прилег на диван…
Когда открыл глаза, было уже утро. Лежал он на своей кровати, а перед ним на спинке стула висела чистая выглаженная рубашка.
— Так это же мне приснилось! — обрадовался он, и на душе у него стало легко и весело.
Но тут подошла мама и строго сказала:
— Проснулся, работничек?
