— Я могу идти, господин?
— Спасибо тебе, Ганимед! — поблагодарил Загрей услужливого юношу и небрежным жестом ладони велел ему удалиться. — Это настоящее французское шампанское, — уже обращаясь к Лене, пояснил он. — «Мадам де Варанс» десятилетней выдержки. Уверен, такое ты еще не пробовала…
— Мадам де Варанс? Впервые слышу и… вижу тоже впервые, — откликнулась Кострова, начинавшая уже постепенно приходить в себя после беспрецедентного секс-марафона.
— Уверен, тебе понравится. Что-то я к нему пристрастился в последние годы, а вот старое вино меня разочаровало — часто отдает горечью, пусть и едва различимой, но все же не очень вдохновляющей.
— Слушай, раз мы решили поговорить, может ты пояснишь, кто ты, где мы, зачем всё это?
— Кто я? А ты не догадалась? Или… впрочем, вижу, что тебе очень трудно поверить в реальность всего этого.
— Ещё бы! Ты бы поверил на моем месте?
— На твоем месте я ещё успею побывать, как, впрочем, и ты на моем…
Увидев на милой мордашке собеседницы, в её распускающихся карих глазах застывающее немое удивление, кудесник поспешил вернуться к предшествующим вопросам.
— Сначала хочу тебе напомнить, что любопытной Варваре кое-что оторвали, поэтому, прошу, не требуй от меня больше, чем могу открыть, — размеренно молвил маг. — Спрашивать можешь обо всем, но отвечу я так, как сочту нужным, и предоставлю столько сведений, сколько вправе предоставить, сколько тебе допустимо знать. Поверь, все ограничения — только ради твоей безопасности и твоего же покоя. Ну, как, Алёнушка, согласна?
— А разве я могу не согласиться? — возмутилась Кострова.
— Как ни странно, можешь, почему нет? Но… но я тебе не советую…
— Опять обольешь жидким азотом? — заехидничала девушка.
— Чем-чем? Жидким? Азотом? — демонстративно удивляясь, вымолвил Загрей.
— Ну, той дрянью, из-за которой я чуть не лишилась кожи. Еще там, на острове…
— Дрянью говоришь? — чуточку сердясь, переспросил маг, а затем неожиданно стал назидать. — Ну, милая, слова надо выбирать. Слово — это сила, и сила небезопасная, способная обернуться либо спасением, либо жестоким наказанием для любого, кто его неосторожно выронил изо рта. А знаешь ли ты, — продолжал наставлять кудесник, — что за напёрсток той дряни иной твой соплеменник мог бы выложить не один миллиард зеленых бумажек, которые у вас зовутся долларами США и которые так нынче популярны в вашей стране?
— Неужели? — пристыженным тоном удивилась девушка.
— Именно так, — подтвердил Загрей.
