Его охватило предчувствие того, что он так ненавидел.
— Ты уверенна, что только это?
— И еще многое. Простуда. Я потеряла главную роль из-за одной паршивой «C+»…
— Я не знал. Ты никогда не рассказываешь о школе.
— И «Тринити», — она произнесла это так, слово швырнула бомбу, прямо в лицо Оби. — То, что я продолжаю слышать о «Тринити». Все мои друзья говорят…
— И что же говорят твои друзья? — спросил он, пытаясь внести в свои слова хоть каплю сарказма, но это ему не удалось, его голос внезапно охрип.
— Да так, лишь одно, — начала она. — Говорят, что в «Тринити» есть монстр — Арчи… как его там? Он возглавляет тайное общество, и окружен кучкой… шестерок. Хуже чем шестерок: они исполняют все его поручения и держат все в своих руках… — слова кувыркались, словно она долго копила их и не могла так просто от них избавиться.
Оби остался без текста.
Она обратилась к нему:
— Ты его знаешь? Что это за тип. Этот Арчи… как его там…
Ему показалось, что Лаура знала фамилию Арчи, как и все остальное.
— Костелло, — сказал он. Его зовут Арчи Костелло, и я его знаю. Черт, «Тринити» не так велика.
— Говорят, что он управляет «Тринити», словно какой-нибудь гангстер или мафиози. Оби, это правда? — она вытирала глаза так, будто плакала. Но это был не плач. Ее слова звучали, словно на суде из уст обвинителя — твердо и уверено.
— Нет в «Тринити» никакой мафии, — сказал он.
— Тогда, что же там за тайное общество?
Будь все оно проклято. С ней всегда нужна была осторожность, и, будучи в сладкой агонии, он никогда не мог быть уверенным в ее чувствах. Почему именно этим вечером она должна была вспомнить «Тринити»? Лишь потому, что ее мучила простуда? И была ли она из тех, кто портит другим настроение лишь потому, что у нее самой оно ни к черту?
— …и оно существует? — спросила Лаура, бешено вытирая нос бумажной салфеткой.
— Ладно, — сказал он вздохнув. — Да, в «Тринити» есть такая секретная организация.
— И ты ее член? Один из… ты знаешь…
Ему нужно было все отрицать. Общаясь к ней, обо всем этом было больно говорить. Ему хотелось сказать ей, что он уже дезертировал, что уже не член «Виджилса», в душе, по крайней мере, и что у него многое изменилось за эти дни, и что они с Арчи больше не друзья, и что, на самом деле, они никогда ими и не были. Но он знал, что не мог ничего об этом рассказать. А что тогда вообще он смог бы ей рассказать?
Он взял ее за руку. Рука была холодной, словно ничьей, словно деталью манекена из магазина одежды.
