И тем не менее, была в этой их едва ли не идеальной гармонии своя ахиллесова пята, по крайней мере, у Керсти.
Не знаю ни обстоятельств, ни времени их знакомства, но вероятнее всего, оно имело место где-то в начале сорокового. Так что вскоре, особенно принимая во внимание переломные для государства недели и, конечно же, хоть и свободное, но, с другой стороны, тем не менее традиционное отношение Керсти к вопросам семьи и брака, у нее должно было возникнуть желание зафиксировать свои заставившие ее позабыть обо всем отношения с этим неповторимым в своем роде малым, с Пеэпом, скрепить их законным браком. Да и Пеэп считал это единственно возможным решением, однако же не бросился немедленно регистрировать брак. Как, надо полагать, рассчитывала Керсти. Ведь ему, как и Керсти, было всего девятнадцать. И родня и близкие обоих, даже в своей наиболее понимающей и либеральной части, едва ли стали бы скрывать свое недоумение по случаю такого брака и едва ли удержались бы от того, чтобы не бросить через плечо пренебрежительно, мол, что за детский брак. Итак, не успели они зарегистрироваться в учреждениях Эстонской Республики, как она ускользнула у них из рук — и из-под ног. В первые недели правительства Вареса им было, скорее всего, не до узаконения своего брака, к тому же в инстанциях, которые могли восприниматься ими, считай что, беззаконными. И все более незаконными они по мере нашего, так сказать, об-э-эс-эс-эр-ивания становились. В то же время в настроениях Керсти наверняка должны были все настоятельнее проявляться побуждения, которые в складывавшихся обстоятельствах просто требовали узаконения их отношений. Хотя бы то, что Пеэп был студент, получивший отсрочку для продолжения университетских занятий. Новое правительство в любую минуту могло аннулировать эту отсрочку и отправить его служить в Красную Армию, что означало, что его могут забросить одному только Богу ведомо в какие отдаленные края новой гигантской родины. И в таком случае у законной солдатской жены было бы все же больше прав добиваться встречи, нежели у какой-то солдатской невесты. Или… не могли же они не ощущать того, что творится вокруг. С каждой неделей аресты случались все чаще. Правда, на первых порах они касались только высокопоставленных военных, министров да директоров банков. Университетских, похоже, еще не трогали. Однако кое-кого из студентов, привлекших к себе внимание, уже арестовали. Взять хотя бы эстикуса Ханса Амбеля — музыканта и весельчака, чуть рябоватого любителя пива, юриста, как и Пеэп, который, в смысле Амбель, не имел к политике никакого отношения. Но он сколотил джаз-банд из четырех-пяти человек и назвал его Ансамбль «Ханс Амбель». Как он говорил: «Видите ли, раз уж у меня такое имя, то я просто-таки
