На всякий случай Рулет перетряс листы получше, но ничего между ними не обнаружил. Пожелтевшие страницы, на них какие-то каракули бледными коричневыми чернилами, да ещё чиркано-перечиркано всё.
Один навар — папка богатая. Натуральная кожа, под крокодила. А может, и чистый крокодил.
И двинул Рулет на Плешак, где герои Плевны собираются. В смысле героинщики. Там и днём, если повезёт, можно найти барыгу, кто не за бабки, а по бартеру пушерит.
И сжалилась карма над бедным Рулетом, реально повезло. То есть сначала минут двадцать он всухую протоптался. Народу в сквере было полно, но всё не то, мимо кассы: кто так на травке валялся, кто партнёра искал (там, на Плешке, ещё и пидоры тусуются). Но потом на скамеечке углядел Рулет знакомого кровососа Кису. Киса, во-первых, фуфла никогда не втюхает. Во-вторых, всегда затаренный, герыч прямо при себе носит (тащиться за товаром на «бухту» у Рулета сейчас бы сил не хватило). А главное, не одним баблом берет. У Кисы на указательном пальце татуха, для новых клиентов: перстень с наполовину зачернённым ромбом. Это значит «пушерю на обмен». Короче, то, что надо.
Отошли за кустик. Киса папку пощупал. Понравилась.
Сговорились за две дозы плюс машинку в придачу — свою-то Рулет грохнул.
Глядя, как Рулета всего колотит, Киса посочувствовал:
— Что, верёвки горят? Ничё, сейчас задвинешь стёклышко — отпустит. Сам-то попадёшь или помочь?
— Фигня, — ответил Рулет, которому от одного прикосновения к ампуляку уже полегчало. — Ох, не хочет кровь струиться, не пора ли нам взбодриться!
Хотел уйти, но Киса окликнул, показал на брошенные листки.
— Ты не мусори. Здесь, между прочим, люди ширяются. Отнеси до урны, выкини.
Рулет взял бумажки подмышку, дошёл до оградки. Место хорошее: тут кусты, там машины несутся.
И листкам применение нашлось. Подложил их на каменный парапет, чтоб задницу не студить. Одна страничка, верхняя, упала — так он подобрал, культурно. Снизу подсунул.
Сел с кайфом. Зарядил агрегат. С дыркой пришлось малость повозиться, но в конце концов попал. Пустил в стекляшку крови на контроль, как положено. Потом вмазал. Ровно две трети, остальное на догон оставил.
Ему стало хорошо, уже когда шило домой попало, то есть в вену вошло. А как вдарил приход и по всей системе, по каждой клеточке шандарахнуло волшебным током, наступило счастье. Весна на душе. Кстати, кино то старое, из детства, «Весна» называлось, он вспомнил. И запел: «И даже пень в апрельский день берёзкой снова стать мечтает».
