— Не смотри на меня так. Я не пьяница.
— Я так на тебя смотрю потому, что ты красивая женщина.
— Ах… дай мне теперь угря. Я, кажется, за все эти годы и не ела угря.
— Пятнадцать лет.
— Сам ловил? Очень хороший угорь. Я спросила: сам ловил?
— А как же, сам.
Я рассказал ей, как вместе с другом детства Яко ловил этих угрей. Как мы тускло-золотым августовским вечером гребли к дальнему островку с надеждой в тамошней заводи с песчаным дном поймать вместе с угрями и больших язей. Как поздно вечером, уже лежа на водорослях, излучающих летнее тепло, мы не могли уснуть, вспоминая давнишние рыбалки и ушедших больших рыб, глядя на сверкающие в высоте звезды, слушая мягкий шепот дальнего Ряймераху… Как мы ночью проснулись не от шепота, а от шума, как в нарастающем шторме бросились к лодке, которую волна уже била о камни. Как много было рыбы, ведь нарастающий шторм расшевелил воду и по-тревожил угрей и язей. Как внезапно сломалось одно весло, но предусмотрительный Яко захватил запасные весла. Как мы часа два, потные и усталые, с пылающими от мозолей ладонями, гребли к дому и прибыли в свою бухту как раз до начала первого большого августовского шторма.
Лийна слушала меня, глотая куски угря, кусая хлеб, запивая вином. Когда я закончил, Лийна сказала:
— Я и не знала, что ты такой мужественный мужчина.
И было ясно, что она не поверила в мои байки. Я налил ей еще вина. Я сказал:
— А теперь ты расскажи, как ты живешь.
Именно тогда зазвонил телефон. Я видел, как Лийна вздрогнула и вино выплеснулось на скатерть. Был ложный звонок. Лийна сказала:
— Ты мог бы выключить телефон?
— Могу. Чего ты боишься? Что муж позвонит?
Я засмеялся, кажется, слишком громко и не к месту. Но Лийна все же была смущена.
— У тебя ревнивый муж?
— Перестань, пожалуйста…
— Он ведь и не может сюда позвонить.
— Налей мне еще вина. Очень хорошее вино.
— Все-таки расскажи, где ты живешь, как живешь…
— Зачем? Пятнадцать лет ты не проявлял ко мне никакого интереса.
— А теперь интересуюсь.
— Что это теперь изменит?
Она смотрела на меня большими карими глазами, в которых исчезли усмешка и надменность. Я сказал:
— Эта розовая блузка удивительно идет тебе. Она подчеркивает твою красоту.
— Это блузка дочери, если хочешь знать.
— У тебя есть дочь?
— Почему бы и нет? Смешной вопрос.
— У тебя и еще есть дети?
— Оставь эту тему, пожалуйста.
Она встала из-за стола и не говоря ни слова ушла в другую комнату. Она довольно долго стояла перед зеркалом, наверное, причесываясь. Когда она вернулась, я спросил:
