Алеша прикинул: нужно сказать, чтобы было никак не меньше семнадцати. Но поверят ли?
— Родился я пятнадцатого декабря двадцать третьего года.
— Покажите зубы, — сказал доктор в роговых очках.
Алеша ощерился. Конечно, зубы показать можно. Пусть смотрят сколько угодно.
— Я думаю, что можно согласиться, — сказал доктор. — Значит, пятнадцатого декабря?
Он записал что-то в книгу, потом спросил фамилию и имя. Наконец протянул бумажку:
— Комната напротив.
Алеша с облегчением вздохнул и вышел в коридор. А затем они вместе с Васькой смотрели, как знакомая девушка выписывала справку. Затем она ходила куда-то, очевидно, к доктору в очках, подписывать документ.
— Девочка сто сот стоит! — бросил ей вслед Васька.
— А кто она? Ты ее откуда знаешь?
— Не твое дело.
Некоторые уже побывали на комиссии. Хоть медицинских карточек никому не вручили, ребята примерно знали, кто на чем срезался. Но забракованные все еще на что-то надеялись. Ждали чуда. Авось будет недокомплект, и тогда кое-кого могут взять. И, перебивая друг друга, честили Саньку Дугина:
— Пижон! Глухим притворился.
— Зачем тогда идти на комиссию?
— Фрайер!
— Да я передумал служить, — оправдывался Санька. — Я по натуре своей — штатский. Ну куда мне в армию!
Ванек еще не был на комиссии и переживал. Это было видно по его тонким, бескровным губам, по суетливо бегавшим испуганным глазам.
Алеша и Васька в регистратуре поликлиники записались у военкоматовского лейтенанта с малиновыми петлицами. Он развернул новенькую Алешину метрику, с интересом заглянул в нее.
— Сегодня оформил? Оперативно, — с профессиональной проницательностью отметил он. Знаем, мол, ваших.
Парни больше всего срезались на «чертовом колесе». Это было нехитрое устройство. Человека сажали в свободно вертящееся металлическое кресло, кресло раскручивали, а потом заставляли беднягу встать и пройти по одной плашке. Это редко кому удавалось. Проклятая плашка рыбкой выскальзывала из-под ног. Выходили после «чертова колеса» зеленые, с дикими глазами и хриплым, замогильным голосом сообщали:
— Повело. Амба!
Им от души сочувствовали, но что значило сочувствие тех, кто через несколько минут должен был разделить с ними постылую долю неудачников! «Чертово колесо» все крутилось и крутилось. И никто из ребят не мог миновать его.
Увидев молчаливо ставшего в очередь Алешу, знакомые парни искренне удивились. Они знали, что он на год моложе их, а за возрастом здесь следили строго. И кто-то даже невесело сострил по поводу Алешиного малолетства. И Алеша смолчал, словно это его никоим образом не касалось.
